Враг моего мужа - Лина Манило Страница 42

Я устал. От себя и всего, что было в моей жизни. От того, что ещё случится тоже.

— Всё хорошо, дядь Вань, — от моих слов за километр несёт фальшью. — Я жив, в отличие от пацанов, уже неплохо.

— Завтра похороны, — дядя Ваня хлопает меня по плечу в знак молчаливой поддержки. — Артурчик, ты же знаешь… я всегда готов тебе помочь. Хотя бы выслушать.

— Спасибо, дядь Ваня. Всё со мной будет хорошо.

Наверное.

— Когда же вы, мальчики, драться перестанете? Ты и Коля…

— Поубиваем друг друга и сразу перестанем.

— Дурацкие шутки.

— Да вся моя жизнь дурацкая.

Ухожу. Я не хочу разговаривать, тратить на это время. Не хочу, чтобы мою душу полоскали в хлорке — чего доброго, разозлюсь. Обижу доброго старика.

До третьего ангара много тяжёлых вязких шагов. Он находится в самом дальнем и глухом углу просторного участка, отведённого под базу. Несколько гектаров моих собственных владений, купленных через подставных лиц, оформленных на проверенного человека.

Когда-то именно здесь я чувствовал себя в безопасности. На своей территории, где всё работает и все играют по моим правилам. Оказывается, всё это пшик и глупость — пока Романов жив, пока идёт наша с ним война, даже в Аду будет не скрыться.

Сколько я трачу времени на эти прогулки? Не знаю. Кажется, что вечность.

На входе в третий ангар я встречаю Сашку. Он стоит в окружении уже собравшихся парней, курит, глядя куда-то в сторону. Одной рукой подпирает локоть второй и в целом похож на нахохлившегося воробья. Даже взъерошенный какой-то, будто пылью присыпанный.

Он выделяется в ряду прочих какой-то потерянностью. Что-то во всём его виде изменилось за последние дни. Просто замечаю это только сейчас.

— Меня ждёшь? — бросаю, обращаясь только к нему, хотя у меня челюсти сводит от напряжения.

После переключаюсь на притихших парней и прошу разойтись. Мне нужен один Сашка. Пока только он.

Вздрагивает всем телом, будто бы совсем не ожидал меня здесь увидеть, но улыбается. Открыто так, искренне, а у меня внутри что-то скручивается в тугой моток. Узел.

Может быть, это всё-таки не он? Может, кто-то просто хочет, чтобы я так думал?

Чёрт, не знаю. Ничего уже не знаю.

— Да, тебя ждал, — будто "отмерзает" и проводит рукой, между пальцев которой зажата сигарета, по коротко остриженным волосам на макушке.

— Пойдём. Надо поговорить с глазу на глаз. Пойдём, ну?! Чего застыл?

Если Сашка и удивлён, никак этого не показывает. У нас слишком часто раньше случались такие разговоры, чтобы напрягаться из-за очередного.

Саша проходит первым, я следом. Медленно, словно попал в застывающую смолу, закрываю дверь. Запираю. Наглухо.

Я в порядке. Полном порядке. Да? Нет.

Друг и соратник оборачивается, следит за мной сощурившись, а я каждой грёбаной клеткой чувствую на себе его взгляд.

Напряжённый. Сосредоточенный. Опасливый.

Я подхожу ближе. Становлюсь напротив. Сашка выше меня сантиметров на десять, и я ловлю его взгляд в фокус, вытягиваю всё нутро на себя. Ищу гниль. Ту, что есть в нём, если он… если именно он и есть та самая крыса.

— Ты так быстро с места сорвался, — напоминает, хотя я не хочу думать о том мерзком сообщении, присланном Колей. Мне прислал, а после Злате. Не хочу.

Но придётся.

Достаю телефон из кармана, нахожу ту самую картинку и показываю её Сашке.

Смотри, сука. Если это твоя работа, глотку через жопу вырву. Ты же знаешь меня не первый день. Ты же видел, на что я бываю способен. Так какого хрена тогда?

— Видишь?

Саша моргает покрасневшими из-за недосыпа глазами, хлопает тёмными ресницами, пялится в экран. На лице полная растерянность и непонимание.

Играешь? Или на самом деле не можешь въехать, что именно хочу тебе показать?

— Ну? Баба твоя под деревом. — поднимает на меня взгляд и пожимает плечами. — Что из этого? Я за время твоей болезни на неё на всю жизнь насмотрелся. Зачем мне ещё фотку её в нос суешь?

Он поводит головой, а я слышу хруст позвонков. Приходится сжать кулак, чтобы не свернуть Сашке шею раньше времени.

— Артур, ты чего смотришь на меня так? Какой реакции ждёшь?

И правда. Чего я жду?

Саша снова смотрит на экран, потом на меня, снова на экран. Задумывается. Размышляет.

— Подожди… да ну нахер, — выдыхает, уложив мысли в своей голове.

— Как это могло случиться? — сначала тихо, а после уже громче, на грани слышимости: — Как, блядь, это могло случиться?! Какого хера её фотографировали? Кто, мать его, это был? Ты же башкой за неё отвечал. Кто фоткал? Кого ты с ней оставлял? Вспоминай! Кто отправил это Романову? Ты?

Свободной рукой я ловлю Сашку за грудки. Он тяжело дышит, снова хлопает своими чёртовыми ресницами, а кадык под кожей пляшет, будто вот-вот выпрыгнет. Отпускаю лишь на мгновение, чтобы в следующее обхватить Сашу за шею, сжать крепче, зафиксировать.

Он так ошарашен, что практически не спорит. Молчит. И это всё сильнее убеждает меня в том: он виноват. В чём-то да точно виноват. Иначе бы дрался, верно? Не моргал ошалело, не дышал придушено, а спорил. Толкнул бы меня. Ударил. Сделал бы хоть что-то.

— Неужели это, блядь, ты?! Неужели?! Сука, убеди меня в обратном. Сделай хоть что-то, чтобы я на мгновение перестал сомневаться.

Всё крепче сжимаю его шею. Сам не замечаю, как его горло оказывается в моих тисках. Телефон отлетел куда-то прочь, мягко стукнулся где-то в углу. Мои руки свободны, и я давлю изо всех сил. Рожа Сашки краснеет. Из груди вырывается полузадушенный стон. Друг крупный мужик, но во мне сейчас столько ярости, что кажусь сам себе тем самым Халком из одной известной вселенной.

Халк, крушить!

Саша словно приходит в себя. Даже кажется слышу треск его разорванного на клочки терпения. Толкается, борется, пытается отпихнуть. Хрипит, а из горла вылетают булькающие звуки.

Но он всё-таки сбрасывает с себя мои руки. Красный, тяжело дышащий, злой.

Держится за шею, моргает часто, а я наклоняюсь и упираюсь коленями в руки.

Просто успокоиться. Взять себя в руки. Заставить сердце не с такой скоростью гонять кровь. Пусть эта чёртова кровь не заливает взгляд. Пусть.

— Её новый номер знает Романов, — говорю, и меня самого будто бы кто-то душит сейчас ледяными руками. — Знал. Это ты? Ты ему его слил?

— Да, блядь, нет! Ты совсем башкой из-за этой бабы двинулся? Сдурел?

— Как он мог его узнать? Кто, кроме тебя и меня мог его слить? Ну? Кому ты языком трепался? Если не Коле, то кому сдал? Вспоминай, придурок!