Спальня, в которой ты есть - Эмма Марс Страница 4

Луи указал на последнюю оставшуюся свободной подушку и нежно притянул меня на эту импровизированную кровать.

– Нет, подожди, – я попыталась остановить его.

– Почему? Тебе неудобно? Что-то смущает?

– Нет…

– Ты хочешь, чтобы они все ушли?

– Нет-нет, что ты, – сказала я с улыбкой. – Не в этом дело.

Казалось, никто из присутствующих здесь любовников не обращает никакого внимания на наш диалог, каждый по-своему предавался плотским утехам, используя рот, руки или половые органы, повсюду были слышны сладкие, протяжные стоны прекрасных обольстительниц.

– Что-то не так? – спросил Луи.

Если он чему-то и научил меня с момента нашей первой встречи, так это одной вещи: не обращать внимания на правила приличия. Смеяться над обычаями и традициями и делать только то, что доставит удовольствие, которое мы будем получать, как и когда нам этого захочется. Он очень радовался тому, что в нашей комнате, полностью обставленной вещами, входящими в рацион наших ежедневных утех, все подчинялось его правилам. Но совсем другое дело было, когда речь шла о том, чтобы связать наши жизни какими-то обязательствами. Или открыто и громко демонстрировать свои чувства перед окружающими.

Я изнемогала от желания, лежа на огромной подушке. Луи стоял немного поодаль от группы людей и смотрел на меня, принявшую такую беззащитную позу, которая скорее побуждала к ласкам, чем к продолжению разговора. Наконец он сел рядом и взял мое лицо в свои ладони.

– Эль… Что случилось? Ты не так себе представляла наш приезд домой, да?

– Нет, что ты… Уверяю, это все ни при чем… Вечер просто великолепен!

Крики оргазма, которые становились все громче, лишь подтверждали мои слова. Прерывистые женские стоны, доносившиеся отовсюду, так хорошо вписывались в этот момент, что я с трудом сдерживалась, чтобы не засмеяться.

– То, что ты никак не можешь мне сказать, действительно так смешно?

– Нет, напротив, это очень серьезно…

– В таком случае, наверное, лучше все обсудить позже, – помрачнев, сказал Луи и резко встал, чтобы уйти в зал.

Я схватила его за длинный подол пиджака, твердо решив удержать любимого рядом с собой.

– Нет! Останься. То, что я хотела сказать… все очень просто. Но тебя это касается в первую очередь.

– Хорошо. Я тебя слушаю.

Я обвела взглядом все то великолепие, которым он окружил нас. Великолепие, за которым стояли большое состояние, утонченный вкус и, конечно же, хорошие отношения с многими важными людьми, без которых невозможно было бы создать такое чудо.

– Ты ведь знаешь, что я не смогу тебе подарить ничего подобного.

– Неправда, – поправил он меня. – У тебя есть роскошный дом в Нантере.

Я не любила, когда подшучивали над всем, что связано с моей мамой, когда насмехались над моим наследством, так бережно и тщательно собранным, и он, зная это, старался как можно деликатнее говорить на эту тему. Я же вообще избегала подобных разговоров, постоянно пытаясь перенести встречи с месье Шурманом, нашим нотариусом, чтобы обсудить последние детали вопросов, касающихся получения оставшегося мне наследства.

– Я хотела только сказать, что, кроме меня самой и моих чувств к тебе, мне нечего больше подарить.

– Никогда не надо недооценивать значимость своей маленькой персоны, – шутливо прошептал он.

– Хватит…

У меня даже больше нет работы! Несколько месяцев назад меня вполне справедливо уволили с телевидения из-за одной серьезной ошибки, допущенной во время записи первой передачи «Новости культурной жизни», – меня не было на съемочной площадке в то время, когда записывали финальную сцену. Со мной простились почти тут же, согласно условиям трудового договора, который уже вступил в силу в период моего испытательного срока. Я не смогла начать все заново. Хлое, секретарше Дэвида, было поручено проследить за кое-какими моими делами по последнему известному адресу: дом 29 по улице Риго в Нантре. У Луи, который был акционером Группы Барле уже девятнадцать лет, находясь в подчинении у собственного брата, занимавшего пост генерального директора, тоже периодически возникали проблемы и недопонимания с руководством. Он так радовался тому наказанию, которое наконец освободило его от бесконечной кабалы фамильного бизнеса, что был готов спрыгнуть с семейного корабля в открытое море в одних плавках, без спасательного круга или шлюпки.

Финансовые вопросы решал его адвокат, Жан-Марк Зерки, молодой волк из парижской адвокатуры, в течение многих недель мучившийся и в конечном итоге не безболезненно, но все-таки родивший более-менее приемлемое решение, позволившее моему мужчине быть обеспеченным до конца своих дней.

Если бы я вышла за него замуж, я бы щедро разделила с ним свои доходы. Но они настолько скромны.

– Ну что же, – ответил мне Луи. – Все то, в чем я когда-либо нуждался, все то, чего я всегда так хотел, оно здесь, в моих объятиях.

Аллюзия была очевидной. Он перефразировал слова песни, под звуки которой мы воссоединились в первый раз, год назад. И это было не случайно. Я прекрасно знала, какое большое символическое значение придает Луи музыке, картинкам, бесчисленным знакам, которые окружали нас и бесконечно потом отдавались каким-то эхом в наших отношениях.

Наконец я решила больше не придавать значения тем чувствам, что кипели в моем сердце, отдаваясь в груди, животе, половых органах.

– Серьезно… Ты женишься на мне?

Он пристально посмотрел на меня, потом на его лице появилась широкая обаятельная улыбка, а на правой щеке заиграла та самая знаменитая ямочка, которая не умела врать и увиливать. Каждый раз, видя ее, я приходила в неописуемый восторг. Он положил руку мне на затылок, нежно поглаживая его.

– Анабель Лоран, – прошептал он томным бархатным голосом, легко пробивающим брешь в обороне любой женщины, – скажи, как долго ты готовила свой удар?

Таков был Луи, когда его заставляли высказать свое мнение, когда он уже был вынужден дать какой-либо ответ: он мог сразить наповал человека, требующего от него этого ответа, одной лишь своей улыбкой, одним удачно подобранным словом. Я вздохнула и, засмущавшись, как совсем молоденькая девушка, попыталась скрыть румянец, заливший мои щеки, уткнувшись в небольшую впадинку на его шее.

Когда я стояла перед ним в этой комнате, растерянная, даже робкая, я не думала ни о чем. Но стоило дать волю мыслям обо всех социальных неравенствах, которые между нами были, и даже наша разница в возрасте теперь уже снова стала казаться мне серьезным препятствием.

– Браво! Сюрприз удался. Я-то думал, что сегодня вечером тебя удивлять буду я… Но… признаю свое поражение.

– Ты мне не ответил, – перебила я его, не давая возможности увильнуть от разговора.

– Я должен дать ответ сегодня вечером?