Эммануэль. Римские каникулы - Эммануэль Арсан Страница 36

Утренняя заря бледно освещает гравий, а трава покрыта драгоценными алмазами росы, сверкающими посреди испарений, поднимающихся от влажной земли. Они двигаются осторожно, чтобы не быть замеченными часовым. Фонтан по-прежнему извергает свой серебряный поток. Жаворонок издает радостный крик, черный дрозд отвечает ему.

Им нет необходимости проходить через опасные коридоры и ризницы. Миновав небольшую железную дверь, они оказываются под крытой галереей, опоясывающей здание. Еще несколько шагов, и открывается еще одна дверь. Теперь видна римская мостовая.

– Прощайте, – шепчет священник.

Он касается поцелуем губ двух женщин, закрывает дверь и исчезает. Белый автомобиль, единственный на площади, ждет их. Созерцая величественное здание, которое она только что унизила в самых его потаенных покоях, Эммануэль не может сдержать дрожь: это обращенная в прошлое острая тоска.

Машина на миг остановилась у ворот, и Сильвана выходит, чтобы открыть их. И тут Клаудио быстро говорит:

– Я прошу тебя, оставь ее со мной. Если хочешь, ты можешь увидеться с нами. Я отвезу ее в комнату с зеркалами. Там есть секретный коридор… Я покажу его тебе, но оставь ее со мной, по крайней мере на эту ночь.

– Уже день, – отвечает Эммануэль, – но я оставляю ее тебе, если ты не станешь затемнять комнату.

* * *

Эммануэль прислоняется к стене, стараясь не шуметь. Она поворачивает голову, и глаза ее непроизвольно закрываются, хотя открывающееся зрелище очень гармонично: за матовым стеклом тела любовников переплелись и содрогаются в последних спазмах наслаждения. Она видела, как они раздевались и приближались друг к другу с неким даже страхом. Потом Сильвана отдалась так целомудренно, и они стали обмениваться такими чистыми поцелуями, а Клаудио овладел ею в такой простой, в такой деликатной манере, что они выглядели как молодая пара, переживающая свою первую брачную ночь. Эммануэль яростно мастурбировала, и нахлынувший оргазм лишил ее последних сил. И вот она ощупью движется вдоль стены, ведущей к двери, скрытой за шкафом, чтобы добраться до своей комнаты. Она помнит рекомендации Клаудио:

– Когда ты войдешь, поверни направо, отсчитай десять шагов, найди противоположную стену и отодвинь панель: там есть ручка. Там все хорошо отлажено, не шуми. А чтобы выйти, поверни налево и снова отсчитай десять шагов. Чтобы быть увереннее, лучше касаться рукой стены. Ты поняла?

О да! Так хорошо поняла, что, находясь в кромешной темноте, она не считает свои шаги и не может вспомнить, должна ли она проводить правой рукой по левой стене или наоборот. Она отсчитывает десять шагов, исследует стену, ищет ручку, чтобы поскорее вернуться в комнату, где она могла бы поспать. Ничего. Стена однородная, холодная, безразличная.

Она продолжает свой путь вслепую, а в это время мигрень прилежно колотит в ее череп, она пересчитывает свои шаги, трогает пальцами противоположную стену. Теперь она уже, наверное, сделала двенадцать, если не больше, шагов. Возвращаясь, она опирается на другую стену, но вскоре натыкается на угол. Неужели она с самого начала выбрала неправильное направление? Ее голова болит, подземельный холод проникает через разорванную одежду. В панике она начинает думать, что, может быть, этот коридор идет вокруг виллы в виде бесконечного лабиринта, и она рискует умереть от голода и холода, и никто никогда не услышит, как она плачет. Но она заверяет сама себя: Клаудио знает, что она находится в тайном коридоре. Ей нужно лишь набраться терпения, не слишком удаляясь, подождать, что, проснувшись, любовники пойдут искать ее. Если только… Если они не решили оставить ее тут, чтобы устранить, повинуясь какому-то таинственному приказу? Если только все это не было так и задумано? О нет, это невозможно! Именно она согласилась за ними наблюдать… Но, без сомнения, они были уверены, она согласится. Она пытается бороться с головной болью, сжимая виски. Теперь она может различить смутный контур угла стены. Ее глаза постепенно привыкают к темноте.

Эммануэль принимает мудрое решение вернуться на несколько шагов назад и попытаться найти противоположную стену. Она отступает, поворачивает направо, вытягивает вперед руки и встречает лишь пустоту. Еще один шаг. Все равно пустота. Силы оставляют ее: она падает в обморок прямо на пол.

* * *

Один час прошел, или один день, или только одна минута – Эммануэль не знает. Она поднимается на локти, вся разбитая. Ее усталые глаза замечают свечение, возникающее из темноты. Эммануэль хочет бежать навстречу этой надежде, но она не смеет встать. Она ползет в этом направлении – потому что свет идет снизу – с осторожностью, словно боясь, что от поспешного жеста свечение исчезнет. Она чувствует, что пол неровный, и ее охватывает радость, когда ее пальцы встречают вертикальное препятствие. Это ступенька, и она преодолевает ее по-прежнему ползком. Она могла бы встать, но предпочитает продолжать свой путь именно так. Теперь в голове у нее прояснилось, и силы вернулись к ней. Она различает некоторые неровности поверхности – там, где падает свет. Эта поверхность состоит из булыжников, вкопанных во влажную землю. Таким образом, эта расселина выходит в парк или на дорогу, а не на внутреннюю часть виллы. Открытие окрыляет ее: она все-таки сумела выйти к назначенному месту. Ее руки касаются деревянной двери, она ищет замок, но не может его найти. Нет также и защелки, но зато есть железный прут, который проходит в продольном направлении, и оба его конца закреплены в стене. И вот она уже стоит.