О, мой герой - Каролина Дэй Страница 35

— Ну все, иди сюда, — подвигаюсь к ней ближе и прижимаю к груди. Хрупкое тело сестры вздрагивает, мокрые капли увлажняют мою майку. Ладно, ладно, в этот раз прощу. Майку и постирать можно.

— Лид, почему этой суке все сходит с рук?

Знаешь, мне самой интересно, почему всяким идиоткам все позволено, а моя сестра оказывается крайней. Да еще и эта шизанутая мамаша из серии «яжмать» в преклонном возрасте.

— Понимаешь, существует такой тип людей, как твоя... как ее там звали?

— Вика.

— Ах да, Хуика, — чувствую, как Янка нехотя улыбается. — Так вот Этот тип людей слишком хитрожопый и пользуется всеми благами общества. Чтобы не дать им завладеть тобой и свалить на тебя все грехи, их нужно переигрывать.

— А как?

— Очень просто, — глядя на приподнятую голову сестры, отвечаю я. — Помнишь, я сказала директрисе о полиции?

— Да.

— А ты видела лицо той мамы, когда я об этом сказала?

— Нет.

— А надо было, — глаза Яны тут же погрустнели. Ничего, еще успеешь на своем веку повидать. — Скорее всего, сейчас она уже не так агрессивно против тебя настроена.

— Ты так думаешь? — спрашивает Яна наивным голоском и глядя такими же наивными глазами. Ох, сестренка, я-то думала, что это очевидно.

— Уверена. Кстати, — осмотрев Янку сверху донизу, вспоминаю один нюанс. — А чья это толстовка?

Личико краснеет, глаза отводит. Ох, неужели твой Димочка пожертвовал своей одеждой, чтобы прикрыть тебя? Уже начинаешь разбивать сердца парней. Умничка.

— Игоря.

Не поняла?

— А где Дима твой благоверный?

— Он свалил, — все еще не глядя на меня, отвечает потухшим голосом.

— И ради него ты так выряжалась?

— Но он такой красивый...

О, все, началось! Наша до ужаса хреновая бабская наивность и подростковый период, когда мы видим лишь внешнюю оболочку, не пытаясь проникнуть куда-то внутрь.

— Так, послушай, — перебиваю пламенную речь. — Понимаю, что он красивый, бицепсы, трицепсы, прессик и все дела, но раз он даже за тебя не заступился, то вряд ли этот Димочка стоит твоего внимания. Это не ты должна за ним бегать, а он за тобой, — втолковываю простые истины. — Посмотри на себя, ты красивая девушка!

— Нет, я не красивая! У меня груди нет, попа не выросла. Тебе легко говорить, ты ходячая мечта парней, а я...

— Так, пошли! — поднимаюсь со стула и тащу за собой сестру в ванную. — Что ты видишь?

Мы стоим перед зеркалом. Похожие как две капли воды, с небольшой разницей некоторых черт. Ну и возраст говорит за себя. Смотрим на один объект — на Яну. Я с ожиданием, а она с внимательностью. Рассматривает отражение как можно тщательнее, иногда косится на меня, потом обратно на девушку, ужасно похожую на мою сестру.

— Себя я вижу. И что дальше? — отвечает она спустя время.

— А то, что ты не какая-то там уродина, а симпатичная девушка. Просто ты встретила не того парня.

— Ты так говоришь, потому что я твоя сестра.

Ну что за подросток! Что за комплексы постоянные? Хотя, если вспомнить меня, я тоже парилась по поводу своей внешности, но грудь все компенсировала со временем, а вот сестре моей так не повезло. Но хрен с ней, с грудью, она все равно красивая. Только как ей это вдолбить? Да еще и заставить поверить в себя?

— Слушай, давай я тебе как-нибудь преподам пару уроков по укрощению парней. Будут за тобой толпами бегать, — предлагаю альтернативу.

— Ты правда мне поможешь?

— Давно пора, — отвечаю то ли себе, то ли ей. Наверное, если бы у Яны раньше появился интерес к парням, то мы бы прошли этот этап.

— Спасибо! — она оборачивается и крепко-крепко, насколько это возможно, обнимает меня. — И прости за туфли. Я летом на работу устроюсь и все тебе верну, честное слово!

— Хорошо. А сейчас умывайся и пошли нормально позавтракаем, — хочу выйти из ванной, но вспоминаю один важный момент.

— Ты говорила, что та девчонка обзывала нашу маму, так?

— Да. Она сказала, что мы пошли в нее, такие же испорченные и шлюховатые. А еще о воровстве каком-то говорила, мол, мама украла много денег, а ты теперь все разгребаешь.

У меня чуть челюсть не отвисла. Откуда эти дуры знают о родителях? Откуда знают о долге? Это только моя тайна. Моя и ничья больше. Даже Яна не в курсе. Наверное.

— Но это не так, — сестра прерывает поток мыслей. — Она не могла ничего украсть.

— С чего ты взяла?

— Я видела, как она какие-то таблетки пила. Мама закрывалась от нас в ванной и что-то принимала. Я случайно заметила, но подумала, что это витамины. А потом в мусорке нашла какие-то антибиотики.

Вот это уже интереснее. Безработица отца, кредиты, антибиотики, которые принимала мама, а потом авария. Все складывается в огромную кучу мусора, которого с каждым брошенным мешком становится все больше и больше. Так и поток мыслей. Они путаются, меняются. А главное — я не верю.

— Уверена?

— Абсолютно.

Даже сейчас, когда я оставила сестру наедине с собой, эти мысли не уходят от меня, не покидают ни на секунду. Перед глазами восстает лицо мамы, которая шепчет; «Прости». А я поклялась никогда их не прощать. Ни тогда, ни сейчас.

А что, если я недосмотрела и не приняла во внимание все факты касательно их жизни до смерти?