Любовь на десерт - Соммер Марсден Страница 34

— Все! Время! — прокричала Кэт.

Джилл поникла, и пока шла вместе с другими конкурсантами, чтобы выстроиться перед судьями, Коул шлепнул ее по заднице.

Джилл стиснула зубы и постаралась успокоиться.

«Не смотреть на него. Не думать о нем. Не обращать внимания на его мускулы…»

Сейчас она была первой на дегустации. Судьи, среди которых был Макс Шелдон из ресторана «Желтая стена», обсуждали и комментировали блюдо. Он заставил ее понервничать, поэтому она нацепила на себя маску ярости и постаралась отключиться от происходящего. Конечно, трудно не реагировать на критику, поэтому в первую неделю ей пришлось научиться концентрироваться на чем угодно и подстраиваться под интонацию, а потом, по необходимости, цедить: «Да, сэр».

— Благодарю, шефы, — произнесла Кэт. — А теперь пройдите в кладовку и ждите вердикта.

Желудок Джилл сжимался, пальцы судорожно стискивали китель. Пока они примут решение, ее кишки превратятся в сгусток комков. Ее волновал не столько денежный приз — пятьдесят тысяч долларов, — сколько звание «Лучший шеф-повар». И это было связано с ее дражайшим су-шефом Томом, который руководил закупками. Девушка готова была застрелить его, когда обнаружила, что он заказывает иные ингредиенты, в отличие от тех, что указывались в меню. И присваивает себе разницу. Это было тяжелым испытанием, хотя, наверное, многие это когда-то пережили.

— Не переживай, Калверт, это всего на каких-нибудь четыре часа, — выдохнул ей в волосы Коул, когда они гуськом выходили с площадки. Она даже ощутила прикосновение его жадных губ к самым кончикам волос. Ее окатило потом, и понадобилось немало самообладания, чтобы не отреагировать. Это просто химия. Стресс, адреналин — все наложилось. Спокойно!

— Да это ты переживаешь! — огрызнулась она и поторопилась вперед.

Но перед этим Джилл почувствовала, как он снова прошелся по ее заду рукой. Даже плотный китель шефа не смог оградить ее от прикосновения. В голубой комнате все расселись по местам. Возможно, им могли бы предложить более комфортные условия, но это противоречило стилю работы телевидения.

— Думаю, это я, — воскликнула Джинджер. Она была яркой штучкой в стиле готики, с пробитыми мочками и пирсингом в губе. «Но сладкая, как пироженка», — решила про себя Джилл.

— Почему именно ты? — мягко спросила она. Ее взгляд был направлен на бицепс Коула, который живописно сжимался, пока мужчина потирал колени в выцветших джинсах. Девушка сразу отметила его нервный тик. Хотя ее тик начался сразу же, как только она посмотрела на его руки.

На самом деле это был не тик, а жуткий непрофессионализм и уродливый способ занять время.

— Я боюсь, что переперчила. А я делала мясо. А он, — кивнула Джинджер на Коула, — готовил жаркое с овощами, рисом и еще кучей всего. А ты, — продолжила она, — сотворила божественный десерт. А Тоби приготовил отбивную с заправкой из йогурта… — Девица пожала плечами. — Фигня это все! Вот мне кажется, что это буду я, и точка.

— Хорошее предчувствие, — сказал Тоби, стряхивая перчинки с лацкана кителя. — Может, ты и права.

— Тоби! — с негодованием произнесла Джилл. Она поняла, что Коул наблюдает за ней. Взъерошенные волосы, полуулыбка на губах… Он носил очки в черной пластиковой оправе — обычные, даже занудные очки. Он носил их годами. И ведь они ему шли! Такой огромный, импозантный мужчина с очками как у подростка, которые завершали его необычный образ.

И она ненавидела его за это. За то, что три ночи подряд грязно фантазировала о нем. И три раза просыпалась с ощущением, как все ее тело трясется, промежность конвульсивно подрагивает, а сердце готово выскочить из груди. Три раза ей приходилось мастурбировать, представляя себя с ним, под ним и даже — господи! — как он поливает ее сахарным сиропом и облизывает. Какой позор!

Коул Робертс был ее единственным испытанием: противным, неугодным, постоянно наблюдающим за ней. Как она могла желать его в этом бардаке?

— …подумай, Джилл?

Она взглянула на Джинджер и выдавила заикаясь:

— Прошу прощения?

— Что ты думаешь? — повторила Джинджер.

— Я думаю, нечего гадать, все равно скоро узнаем результаты. Извини. — И она выскользнула в комнату отдыха. Там до них не могли добраться операторы. Просто замечательно. Она заперла дверь и прижалась лбом к холодному косяку.

Джилл не могла совершать привычные утренние пробежки: распорядок дня конкурсантов был очень жестким, плюс за ними всегда следовали операторы. Камеры следили беспрестанно, без предупреждения. Она перестала выпивать перед камерами: оказывается, во время ожидания вердикта многие прикладывались к бутылке. Она даже перестала есть в эти часы, потому что за последние недели джинсы стали подозрительно тесны. Итак, за основу — никакого послабления стрессу! Но даже дав себе такую установку, девушка не выдержала и позволила своей руке скользнуть под облачение повара и дальше, в джинсы. Оставив позади преграду в виде трусиков с тортиками и свечками, она проникла в теплые недра промежности. Когда она провела кончиком пальца по клитору, то глубоко вздохнула, издав звук, как наркоман после долгожданной дозы. Полный покой и блаженство.

К первому пальцу присоединился второй. Это было сладчайшее мгновение, которое только можно пережить. Джилл представляла, как он слизывает эту влагу, прозрачную, солоноватую, перед тем, как погрузить язык в ее лоно. От наслаждения она тихо застонала и засунула пальцы прямо в намокшую дырочку, прижав основание ладони к клитору. Джилл трахала себя трясущимися пальцами.

Она была близка к оргазму, но раздался стук в дверь, а после голос Коула произнес:

— А что это ты там делаешь, Калверт?

Она попятилась, но дверь была плотно закрыта. Непостижимым образом страх от того, что ее застукали, и жажда секса привели к неожиданному результату — девушка чуть не кончила. И тут в ее сознание ворвался его голос.

— Ничего, — ответила она в дверь.

В щелку под дверью невозможно было просунуть даже листок бумаги, но звук его голоса смог туда просочиться и заполнить ее мозг.

— А мне кажется, что ты делаешь что-то… грязное.

— Нет, — выдохнула Джилл. В ней переплелись усталость, нервное возбуждение и все остальное, превратившись в похоть.

— Да, — возразил он.

— Пошел вон!

Боже, она слышала, как Коул улыбается!

Джилл тряхнула головой, и мозг услужливо нарисовал ей очень грязную сценку с его участием: мужчина пожирает ее так же, как уничтожают конкурсные блюда, сминает ее языком, облизывает, чувствует каждый отголосок вкуса…

Ее промежность снова намокла. Джилл закусила губу, стараясь не производить много шума. Он. Может. Узнать. И это было одновременно и хорошо, и плохо.

— Я думаю, ты трогаешь себя и мечтаешь, чтобы я оказался там же и помог тебе в этом.