Бестия - Екатерина Орлова Страница 33

– У тебя такие нежные руки, ― шепчу ей на ушко, и Варвара вздрагивает.

– А у тебя горячий живот, ― отзывается она, а потом поднимает голову и смотрит прямо на меня. ― Ты меня защитишь?

– От кого?

– От меня. От призраков.

Я всматриваюсь в ее лицо. Варвара не шутит. Я бы даже сказал, что она в состоянии растерянности, взгляд немного расфокусирован.

– Ты расскажешь мне?

– Не знаю, Олег. Я не готова пока еще. Как ты знаешь, что мне нужно?

– В каком смысле?

– Ты всегда даешь мне то, о чем я не прошу, но угадываешь. Вот и сейчас. Как ты знал, что нужно взять меня жестко? А вчера мы занимались любовью медленно. Как?

Я улыбаюсь. Она снова деликатно съехала с темы, но спрашивает о том, что ее действительно интересует.

– Твое тело говорит со мной.

– Мое тело от тебя убежало, ― смеясь, произносит она.

– Но оно просто кричало о том, чтобы я его догнал.

Варя кивает, как будто этот практически бессмысленный диалог что-то прояснил для нее.

– Поехали? Мы уже опаздываем.

Я разворачиваю нас в сторону машины и веду Бестию, крепко прижимая к своему боку.

– Ты как? ― спрашиваю, когда мы пристегиваемся. Провожу ладонью по щеке Вари, а она поворачивает голову и целует мою руку.

– Я каждый день благодарю того, кто там, выше, что ты все еще катаешься со мной на этих каруселях и не выпал.

– Ты крепко меня держишь.

– Олег… ― она смотрит на меня со страхом и сомнением. ― Там в лесу ты сказал…

– Что люблю тебя, да, ― твердо повторяю я. Даже если ей неприятно это слышать, потерпит.

– Меня любить плохо. Я делаю больно тем, кто меня любит. И тебе я не хочу так делать. Ты слишком хороший.

– Варь, ― выдыхаю, ― я не хороший, я обычный. И не тебе диктовать мне, какие чувства я должен испытывать. Я просто чувствую это. А тебе придется принять это как факт.

Она зажмуривается и, как кошка, трется щекой о мою ладонь.

– Спасибо, ― шепчет.

Я нежно целую свою неуравновешенную Бестию и мы едем на пикник, крепко держась за руки. Мне хочется о многом расспросить ее, но сейчас не время. Не тогда, когда между нами установился временный штиль. Нужно насладиться этим моментом, зарядиться от него, чтобы выстоять в следующей буре. А она будет, я не сомневаюсь ни секунды.

Следующую неделю мы живем по негласно заведенному порядку: утром перед работой я отвожу Варвару в дом ее родителей, после работы забираю и мы едем ко мне. Там тоже практически все по расписанию: душ, ужин, секс, сон. Иногда в эту рутину врывается чтение книг, просмотр фильмов или поход в кино, как вчера. Но в целом мы стараемся больше времени проводить вдвоем, запертые в собственном мире. В такие вечера я узнаю, что Варя, оказывается, несколько лет не играла на фортепиано. И впервые села за инструмент у меня дома после длительного перерыва. Теперь она играет каждый день и даже не плачет. От моих вопросов, почему это вызвало у нее столько эмоций, Варя ожидаемо уклонилась. Я задал ей множество вопросов, но пока большая часть из них осталась без ответа. Единственный раз, когда мы поругались за эту неделю, был тогда, когда я спросил об отце ее ребенка. Она крикнула, что это не мое собачье дело, обматерила меня и свалила в сад, где бродила минут сорок. У меня всего-то там с десяток деревьев, но Варвара умудрилась нагуляться там и вернуться ко мне уже в другом настроении. Игривом.

Я иногда поражаюсь тому, как переключается ее настроение. В ней как будто встроен тумблер, который она по своему желанию переводит в нужный режим. Только Варвара не учитывает одного: я не все, и ее настроение чувствую на каком-то тонком уровне. Это удивительно даже для меня самого, но это факт.

А еще я обнаружил, что моя Бестия очень нежная и тактильная. Ей все время надо касаться меня. Она обожает обниматься и тискаться. Просто так, без подтекста и продолжения. Но так она как будто выражает мне свою привязанность, позволяет любить. И я принимаю то, что она мне дает. Да, мне этого недостаточно. Но на данном этапе я готов еще потерпеть, потому что знаю, ради чего делаю все это.

Я думал, что все начинает приходить в норму. Ровно до следующей ночи, когда меня будет нечеловеческий крик.