Мой беглец. Стокгольм - Яна Егорова Страница 33

Не упуская ее из виду, быстро попрощался с адвокатом, велев ей закончить дело как можно скорее и с плохим исходом, по возможности, для Ивана, подошел к киоску на колесах, в котором дружелюбная девушка продавала горячие напитки на вынос, и купил два горячих шоколада. Взяв стаканы в руки, направился к ней.

Я знаю, кто она. Ночь, что провел без Кристофа в отеле, вспомнив, где видел ее, переворошил весь Интернет в поисках нужных мне сведений. Узнал о ней много, в том числе, что когда она пишет и не может настроиться на нужный лад, всегда пьет горячий шоколад.

— Привет, — опустился рядом на скамейку и протянул ей один из стаканов.

Она не сразу отреагировала. Словно ей понадобилось время, чтобы из своих фантазий вернуться на землю обетованную. Ее карие глаза сначала с испугом, потом с недоверием посмотрели на меня, потом на стакан в моей руке, потом опять на меня и… замерли в ожидании.

— Яна, да? Меня зовут Виктор Белов, мы сталкивались уже с вами, помните, утром в этом же парке? Вы тогда выручили меня и… моего друга. Потом еще раз виделись, в кафе, — не последовало никакой реакции, поэтому я продолжил, — принес вам горячий шоколад. Вы же любите, хотел поблагодарить за вашу помощь.

Той ночью я вспомнил, где видел ее. У Кристофа в кабинете была книга. На русском языке. Я и раньше видел ее имя, в читалке, в его телефоне. Но никогда не видел фотографию. Писательница, пишет слэш, Кристоф заинтересовался этим жанром, когда мы начали с ним встречаться. Глупо, конечно, но именно поняв, кто она, во мне поселилась уверенность, что только эта женщина сможет помочь мне раз и навсегда вернуть моего беглеца.

— Спасибо, — сказала она, настороженно приняв у меня картонный стакан.

— Как вы догадались, что мне нужна ваша помощь? Что надо остановить того мужчину? — помолчав, спросил у нее. Решил с этого начать.

— Не знаю, — прищурившись и делая крохотный глоток, будто бы боясь, а не подсыпал ли я туда яда, ответила писательница. — Увидела вас, и зачем-то сделала это. Сама не знаю, почему.

— Яна, вы пишите слэш…

— Та-а-ак! — творческая личность неоднозначно отреагировала на мой незаданный вопрос. Захлопнула компьютер, вскочила со скамейки, на которой просидела до моего появления порядочное время и быстрым шагом устремилась по аллее прочь.

— Яна! Подождите! — кинулся за ней, не понимая, почему она так отреагировала, догнал и получил ответы один за другим.

Не останавливаясь, лишь ускорив шаг, она как будто говорила не со мной, а с кем-то невидимым.

— Что хочу, то и пишу! Ваше какое дело?! Это свободный мир, каждый занимается тем, что нравится. Мой род занятий не повод критиковать меня на каждом шагу. Что за люди пошли? Не нравится, вас никто не заставляет читать!!! Шли и идите мимо, придержав свое мнение при себе!

Она шла, размахивая ноутбуком и смешно надувая щеки. Растрепанные волосы подпрыгивали у нее на голове при каждом следующем шаге, а глаза в ярости уничтожали все живое вокруг нас.

— Яна, Яна, подождите, я не хотел критиковать вас! Мне нравится все, что вы пишите. В этом все и дело, — возразил, следуя за ней, хотя это было сделать совсем нетрудно, женщина была ниже меня по росту, соответственно, в один мой шаг умещались ее три. — Мой друг читает ваши книги. И, увидев вас, получив от вас неожиданную помощь, я… Я хотел спросить вашего совета!

Она остановилась так резко, что мне пришлось возвращаться.

— Какого совета? Вы что? — теперь уже удивленно метнула она в меня свой вопрос.

— Давайте присядем и выпьем горячий шоколад? Хотите, я могу запла…

— Еще одно слово, — резко оборвала она меня, — и можете ко мне даже не подходить!

— Хорошо, — примирительно выставил ладонь вперед. — Заткнулся. Тогда, шоколад?

В результате мы вернулись на ту же скамейку, где все началось. Помог ей устроиться и принес новый шоколад, потому что первый в гневном порыве, она выбросила в урну. Она выслушала меня. Спокойно, попивая сладкий, горячий напиток. Я читал, что писательница постоянно изнуряет себя диетами, именно по этой причине шоколад стал ее настоящей отдушиной. Видя сейчас, как она, щурясь на солнышке от удовольствия, делает глоток за глотком, поверил в это без каких-либо сомнений.

— Это коротко, — закончил свой рассказ. Постарался сжать все, чтобы не разозлить ее сентиментальными подробностями.

— И какой же совет вы хотите? — спросила она, посмотрев на меня своими прожигающими насквозь карими глазами.

— Хочу вернуть его раз и навсегда. Доказать ему свои чувства, чтобы он больше никогда в них не сомневался. Хочу, чтобы перестал убегать от меня, — сказал это, как смертник произносит свои слова перед тем, как покончить с жизнью.

— Но ведь он убегает именно потому, что ты ему прохода не даешь. Ты не думал об этом?

— Думал, — кивнул, как будто покаявшись в самом тяжелом грехе, — но не могу перестать это делать.

— Почему?

— Потому что каждый раз, как это случается — он куда-то исчезает! — прорычал, моментально вспомнив нашу последнюю разлуку.

— Виктор, — маленькая прохладная ладошка писательницы легла на мою руку. Я почувствовал что-то странное. Словно моя родная мать ко мне прикоснулась. Та мать, которой я никогда не знал. Строгая, плохая или хорошая, ее мне заменили няни в детском доме. Не смотря на это, прикосновение писательницы было не просто прикосновением, оно превратилось в невидимое материнское объятие. — Это нормально для любых отношений. Мы каждый день боремся за свою любовь. Воюем с другими, боремся с собой. Но в этом во всем есть один непреложный закон — лишь разлука помогает нам понять, нужно ли нам это на самом деле. Как там говорилось? Мы ценим только потеряв?

— Но, если…

— Без «если», Виктор. Попробуй с малого. Из твоих слов я поняла, что ты его даже на час не способен отпустить? Так вот отпусти. Дай ему подумать. А сам… Сам займись пока своими делами, — она отклонилась на спинку скамейки и сделала еще один большой глоток какао, — ты говоришь, у тебя бизнес есть. Я подозреваю, ты его изрядно подзапустил с тех пор, как встретил своего беглеца? Так вот, займись им. Дай ему погулять. Сам развейся. Отдельно от него. Пусть с ним случится то, что должно случиться. Знаешь, как заставить ребенка сделать первый шаг? Не знаешь. Отпустить его. И он пойдет. Исследует пространство и вернется к тебе. К тебе. Будет знать, что ты рядом, что ты ждешь. И ты примешь его. И получишь, Виктор, ту любовь с его стороны, о которой так мечтал.

Поверил ей. Или ее пронизывающим насквозь душу глазам? Или этому материнскому прикосновению? Поверил и послушал в тот раз, когда Кристоф неожиданно позвонил мне. Он спросил про машину — безусловно, я понял, почему он спрашивает. Отец говорит с ним о наших отношениях. Обрабатывает Кристофа. За этим он и утащил сына, найдя благовидный предлог. Но я послушал ее еще и потому, что он задал этот вопрос. Про машину. Он помнит. Значит, думает обо мне, даже когда меня нет рядом.