По волчьим законам - Тамара Клекач Страница 32

Борис неприятно засмеялся и схватил меня за волосы.

– Борзая стала, да? – отметил он, с наслаждением вдыхая мой запах. Несмотря на очевидную злость мое поведение его странно забавляло.

– Мне больно, – процедила я, упираясь ладонями в его рельефную грудь, твердую, как гранит.

– Я допускаю, что твоя полезность может быть преувеличена, – проигнорировав мою фразу, продолжил он, – но я не верю в это, Кира, как и не верил тогда. Ты думаешь, что теперь, без памяти, ты другая, – притягивая меня за волосы ближе к себе, вкрадчиво произнес он, впиваясь в меня взглядом с вновь появившимися вкраплениями льда, – но ты все та же, Кира, и в твоих глазах все тот же блеск, что и раньше. Знаешь, что это за блеск? Это страсть к роскоши. Она была в тебе тогда, и есть сейчас. Ты без зазрения совести спустила мои деньги на самые дорогие тряпки и прочую бесполезную дрянь, и тебе это понравилось. Так что будь умницей и попользуйся всем этим всласть пока вспоминаешь, а то знаешь, ведь мои ищейки могут опередить тебя и вся твоя полезность лопнет, как мыльный пузырь, и тогда… – Борис отпустил мои волосы, его жаркое дыхание остро прошлось по моему лицу. – Тогда, Кира, я лично разберусь с тобой.

Он отошел от меня и неприятно улыбнулся, заметив, что меня бьет дрожь. Я была бы полной дурой, если бы не восприняла его слова и прмую угрозу всерьез.

– На столе я оставил тебе подарок, – сказал он, с удовлетворением удаляясь. – Обдумай мое предложения. Ответ я жду завтра утром. И не смей больше курить в доме.

Когда за ним хлопнула дверь, я скинула туфли, не в силах стоять не то, что на каблуках, а вообще, и ушла с балкона, закрыв его за собой только на нижний засов.

Меня продолжала бить дрожь и я, накинув плед, скрючилась в кресле, прогоняя всеохватывающее, гнетущее чувство беспомощности. Мне было так дурно, что было даже плевать, что Борис мог наблюдать за мной через видеокамеры и наслаждаться тем, в какое состояние меня загнал.

На туалетном столике он оставил ноутбук, не тот, что приносил мне Алеша, а другой, и папку, которая судя по запаху была моей медицинской карточкой, но взять ее у меня просто не было сил.

Желудок бунтовал и время от времени подступала тошнота, но мыслила я достаточно ясно и, несмотря на дурнотное состояние, вызванное столь деликатным пояснением моего истинного положения, я старалась хладнокровно прокручивать в голове весь разговор с Борисом и то воспоминание, что пришло ко мне во время него.

Стелил он мягко, соблазняя меня своими деньгами и перспективой оказаться на свободе, но на счет последнего он, конечно же, врал.

Борис знал, что я видела, как он убил Пашу, виновного лишь в том, что хотел поступить правильно и раскрыть мне правду, и, кто знает, свидетелем чего я еще могла стать, проживая в его доме, а Борис Ангелов не был бы хозяином города, если бы свидетели его преступлений отпускались на свободу. Нет, меня ждала не свобода, а безымянная могила где-то в поле.

Но что же он думал, я такого знала, что шел на такую низкую для его статуса игру? Что было в моей голове, в моих воспоминаниях такого, что его ищейки не могли отыскать так?

"Во что же ты ввязалась, Кира?" – спросила я себя, но ответа у меня пока не было.

В одном из разговоров с Борис упоминал, что через меня хотели добраться до него, а еще, когда я спрашивала его за кровь на рубашке, он сказал, что она принадлежала одному из тех, кто был виноват в том, что со мной случилось и что он нашел почти всех, но мне это ни о чем не говорило, кроме того, что Борис думал, что я знаю, где найти кого-то. Или что-то. Что-то очень важное и нужное. Что-то, что я должна была вспомнить и найти раньше его вшивых ищеек.

Ноги затекли от долгого сидения в кресле. Я сбросила плед и проковыляла к туалетному столику с ноутбуком и папкой с пометкой крупными буквами: Зотова К. В.

Зотова. Не Станиславская, не Ангелова, а Зотова. Зотова Кира Валерьевна.

В медицинской карте не было ничего значимого, и я сделала то, что, наверное, и ждал от меня Борис – раскрыла ноутбук и, запустив интернет, вбила в поиск свое имя.

Минут десять, а то и больше, я тупо таращилась на заголовки статей, все как одна повествовавших лишь об одном простом факте: Зотова К. В. числилась в розыске в связи с ограблением ювелирного магазина и убийством Зотова А. В., то есть брата.

С губ сорвался истеричный смешок, а по щекам потекли горькие слезы. Я рассматривала свои фото и фото брата, с которым мы были очень похожи, и сквозь всхлипывания и хриплые завывания слышала его голос:

"А я хочу, чтобы мы, как и хотела мать, вместе выбрались из этих трущоб! Ты не единственная, кто дал ей обещание. Я тоже дал. Так что держи свое, а я буду работать над своим, и, вот увидишь, совсем скоро ты будешь хозяйкой этого города!"

"Брат – все, что у тебя есть" – добавлял голос матери, тихий и очень печальный, будто она знала, что уже не есть, а был.

Брат – все, что у меня было. Его убили, забрали у меня и меня же в этом обвинили.

Борис был замешан в этом. Уж не знаю, сам он его убил или своим шавкам приказал, но это, похоже, произошло из-за меня и связанно было с ограблением ювелирного магазина.

Убийца и воровка. Вот кем я была за пределами резиденции Ангелова. В больнице я слышала что-то про розыск, но не думала, что это относилось ко мне, а зря.

Захлебываясь слезами, я опустилась на пол и обхватила себя руками. Не зная себя и не помня себя, я переоценила свои силы, уперлась в то, что имела право прописать какие-то свои законы, и Борис легко меня обыграл.

Тем не менее он все же дал мне возможность если не прописать законы, то установить кое-какие свои правила, а еще он фактически дал мне ключ от всех дверей. Нужно было лишь грамотно этим воспользоваться.

Перестав себя обнимать и жалеть, я вытерла слезы и встала с пола. Открутив воду, я уперлась руками на раковину и заглянула в зеркало.

Девушка в отражении по-прежнему была мне не знакома, но Борис был прав в том, что я не изменилась. Думаю, что это я почувствовала, когда тратила его деньги, заказывая себе всякий хлам и на подсознательном уровне приговаривая себе, что я это заслужила, что это компенсация, хотя на самом деле я просто хотела купить себе то, что, очевидно, раньше позволить не могла.

Да, судя по всему, я была алчной полукровкой, жившей в какой-то дыре и мечтавшей о роскоши, как, опять таки, сказал Борис, но утверждая, что знал меня со всеми моими недостатками, он ошибался: он совсем меня не знал. Совсем. Не знал меня ту, прежнюю, но узнает ту, что смотрела в зеркало.

Алеша беспокойно мялся у двери, пока на следующее утро я не спеша приводила себя в порядок. Ночью я почти не спала, обдумывая, как мне теперь поступить, но, к счастью, мои верные помощники – баночки, каждая из которых обещала красоту и молодость, справились со следами стресса и усталости на "ура".