Только на одну ночь - Джина Шэй Страница 31

В лифте и в подъезде Антон вел себя почти прилично. Даже не целовал, оторвался от меня, и так и стоял, прижимая меня к стенке лифта, а в светлых глазах бушевал лютый голод. У меня аж что-то шевелилось от этого взгляда. Нет, еще не пронзил меня как Дом, но… Но уже не безнадежно. Я уже к нему потихоньку привыкаю, черт его раздери. Потянула за выпендрежный красный галстучек к себе — поцеловала уже сама и не мелочась, впиваясь зубами в его губу. Обожаю это делать, а Антон на это еще и бесится. Молчит, вот только вжал меня в стену лифта так, что я совершенно точно поняла — либо у мальчика нет проблем с потенцией, либо я ему вместо виагры. Вот же какой неуемный мне попался кадр.

Пуговицы полетели во все стороны. Вот как только Антон впихнул меня в прихожую моей квартиры, как захлопнул дверь — так началась пуговичная расправа. Пуговицы пальто: моего, его — ничто не устояло перед медвежьим напором. И куда там пуговицам на моей блузке или его рубашке. И треск этот был, будто треском от искр, летящих сейчас между нами.

Недотрах — это зло. Стресс — это зло. И этот чудовищный наглый навязчивый медведь — самое жуткое и неискоренимое зло, что мне попадалось в жизни. Но мой. Мой медведь. Это было невозможно не понять. Мальчик на мне шизанулся. Мальчик рвался заполнить своей широченной спиной пустоту в моей жизни. Ну… Эту пустоту он, конечно, не заполнит, но все-таки дать ему шанс я могу. Не могу же я просто взять и отказаться от этого неизлечимого безумца. Захочет — утром сбежит. Держать ни в коем случае не буду.

Аргх.

Вот издалека чувствуется садист, серьезно. Губы мне уже и сам искусал, целовался только с зубами, и пальцы — наглые пальцы мяли мою кожу без всякой жалости, а я…

А я только взвизгивала, вскрикивала, жмурилась, обмирала. Господи, спасибо… Вот сейчас — в самую точку. То что доктор прописал.

Руки Антон мне прижал к стене над головой. Пальцы свободной руки — прищипывали кожу, прищипывали соски. Вот стою такая, с голой грудью, в одних только брюках около собственной двери. Вокруг валяются наши растерзанные шмотки. Мои пальцы мнут галстук, оставшийся на шее Антона. Рубашка и пиджак уже под ногами, а галстук остался, мне он нравится. А в голове у меня — лишь пульсирующая жаркая алая жажда. Больше. Хочу больше — больше боли, больше его самого. Покажи мне свои зубы, малыш. Все что есть.

— До кровати дойдем? — выдохнула я, когда его потрясающие зубы оставляли очередную подпись на моем плече. Больно. Блин, у меня на теле может кончиться место? И может, если что, по второму кругу пойдем?

— Попробуем, — усмехнулся Антон. Красавчик же. Серьезно. Чем дальше, тем больше мне нравился этот засранец. Все-таки первое впечатление было не так уж право. Хотя строить козла ему стоило меньше.

Пока я думала на отвлеченные темы, Антон уже подхватил меня за задницу, заставляя обвить его и ногами, и руками, и зашагал сквозь мою квартиру.

— Налево, — шепнула я. Голова кружилась так, будто я была пьяная. Господи, как я хотела в него спрятаться. В этого огромного жаркого медведя. Лишь бы не было пусто, лишь бы не было больно.

В моей спальне подсветка по периметру кровати. Покрывало на кровати с зебровым принтом, черное и белое, обожаю это сочетание цветов. И…

— Парящая кровать? Серьезно? — Антон ухмыльнулся. Ну, да. Дизайнерское решение в стиле “Светочке приспичило и хай-так и будет”.

— Трахаться будем сегодня, или тебе борща сварить сначала нужно? — поинтересовалась я и радостно охнула, когда меня швырнули на кровать.

— Зачем? — насмешливо уточнил Антон, расстегивая ремень на джинсах и вытягивая его из петель. — Я предполагаю, что обойдусь без столь экстравагантной смазки.

— Боже, босс, откуда вы взяли столько креатива? — нельзя ржать над мужиком, с которым ты собралась переспать. Еще бы я умела затыкаться, когда это нужно. Впрочем, кажется, этого конкретного мужчину сейчас не остановил бы даже паровоз, несущийся навстречу, не то что подкол. А так сильнее разозлится, грубее будет. А с ванильными прелюдиями на целый час не ко мне, однозначно.

— Как же ты меня бесишь, дорогая, — выдохнул Антон и стащил с меня брюки. Вот тебе и прелесть стройности — снять штаны можно не расстегивая. Одним движением.

— Спасибо, папочка, я ужасно стараюсь, — тоном послушной девочки сообщила я и усмехнулась, замечая, как сверкнули в улыбке зубы и Антона.

— Ох, Света-а-а.

Боже, ну вот как это вообще возможно? Почему он тянет это с таким исступлением, будто я — не я, а какая-нибудь Анджелина Джоли. Нет, я знаю, я классная, но…

Почему я не пытаюсь его сравнивать с Алексом? Он относился ко мне по-другому. Но как — сейчас это не важно. Я должна, должна перестать о Нем думать. Так и сдохнуть от тоски не долго.

У меня есть лекарство от тоски. Вот оно — горячее, тяжеленное, огромное. Из-за этого несносного придурка я сегодня встала с кровати, из-за него же сейчас в ней оказалась. Парадокс. В промежутке-то я старательно посылала его к чертовой матери. Крюка дал, парниша, ничего не скажешь. Но ладно. Я решила сейчас сдаться, а что мне делать с ним потом — я и подумаю потом. Сейчас уже стоит сосредоточиться на нем, иначе как-то не комильфо. Трусы с меня уже сняли. Спохватываться поздновато.