Падение Хана - Ульяна Соболева Страница 31

Дядя подошел тогда к нему и, крепко обняв, похлопал по спине.

– Вымахал! Гладиатор! – захохотал и ударил кулаком в плечо, и тут же скорчился от боли. Племянник перехватил руку Алтана и сдавил его кулак пальцами с такой силой, что тот присел на полусогнутых. – Эй! Полегче!

Усмехнулся в ответ и тоже ударил дядю по плечу. Переводя все в шутку, но их взгляды скрестились, как два клинка. Единственный и любимый сын Батыра понял, что внук явно не войдет в число добрых родственников и не собирается уступать место в иерархической лестнице прямому наследнику. Дед забрал Хана в свой кабинет, налил виски и заставил выпить до дна.

– Дугур-Намаевы должны жить под одной крышей и быть одним целым. Мы – империя. Нас боится каждая тварь в этом городе и в этой стране. Золото правит миром, а все золото мира проходит через эти руки.

Он раскрыл ладони и показал их Тамерлану.

– Я хочу научить тебя, чтобы оно проходило и через твои. Бросай свою блажь. Намахался кулаками и хватит.

Если бы он мог бросить, если бы мог объяснить, что спорт — это та отдушина, в рамках которой он может выплескивать свой неконтролируемый гнев. Получая удары в грудь, в живот, в голову, по ребрам, подвергая свое тело насилию, он освобождается от демонов, которые сжирают его заживо. Боль не дает жажде мести поглотить Тигра и вырезать весь клан Дугур-Намаевых. И он держался, хоть это было и непросто. Но детские кошмары никуда не делись, они рвались наружу, они продирались сквозь сон и заставляли его вскакивать с мокрых простыней и, тяжело дыша, бежать к холодильнику, чтобы вылить на голову ледяную воду, отрезвляя себя, возвращая в мир реальности.

Она ему снилась – его мать. Мертвая, обезображенная, окровавленная тянула к нему руки и спрашивала: «Ты отомстил за меня, Тамерлан? Ты заставил их харкать кровью? Ты отрезал их обагрённые руки? Вырвал языки, которые не вступились за меня? Ты простил их… сынок… сыночеееек, ты их простил? За золото? Продал меня?». И ему казалось, он превращался в безумца. Кричал и бился в стены своей комнаты, колошматил по ним, сбивая руки в кровь. Все заканчивалось так же внезапно, как и начиналось. Он застывал. Смотрел в одну точку и осознание начинало возвращаться. Иногда ему казалось, что вместо стен он бьет своего отца, дубасит, как тряпичную куклу, убивает снова и снова.

Дед предложил подлечиться в клинике, не зная истинной причины, видя только последствия и ремонтируя комнату за комнатой. Но Хан отказался. Живо заинтересовался бизнесом деда. Настолько живо, что переплюнул в этом даже любимого Алтана, на которого Батыр возлагал все надежды.

Но внук оказался более способным, и Батыра распирало от гордости. Он видел, какой трепет в людях вызывал Тамерлан. Его боялись на первобытном уровне, подсознательно, совершенно неосознанно. Боялись без исключения все. Даже свои.

Его сила и властность произвели должное впечатление. Он был тем, кто мог дать отпор самому Батыру и не стеснялся указать на его промахи. Батыр давал ему свободу. Имея огромнейший капитал, связи по всему миру, надежную защиту в лице видных политиков и сильных мира всего, Дугур-Намаев старший мог себе позволить дать внуку совершить ошибки и набить свои шишки в семейном бизнесе. Но к удивлению старика, Тигр не только не набил шишки, он нашел новые лазейки для сбыта, пробил каналы и связи в Африке и в Израиле, куда раньше был закрыт ввоз золота, так как имелись свои источники.

Лишь один раз они схлестнулись, когда Тамерлан жестоко потопил конкурентов, скупил все активы, и все поняли, чьих рук это дело.

– Слишком грязно для нас.

– Бизнес – это изначально грязь. Или ты хочешь пожалеть их?

– Я хочу, чтобы ты действовал иначе, Лан.

– Иначе – это как? Я подсидел их, я нашел слабое место и месяцами ожидал, пока они оступятся. Я отжал для нас мелкое «датское королевство» с начальной стоимостью в миллиард.

– Адам Фон Бергольц застрелился, его жена в реанимации, а дочь пыталась наложить на себя руки. Кстати, он мечтал, что однажды ты на ней женишься.

Тамерлан расхохотался, глядя на деда.

– И что? Мне расплакаться от жалости и вернуть им их бизнес?

– Ничего. Можно было действовать благородней.

– Я готов взять себе их собаку. И один раз вые**ть его дочку, так уж и быть… Ладно – два раза. Она блондинка?

Дед какие-то доли секунд молчал, а потом хлопнул внука по плечу и тоже расхохотался.

– Сукин сын! На самом деле я горд. Ты их сделал. Отодрал красиво и больно, прямо в девственный зад. Я пошлю им венок от нашей семьи. И еще… ты должен жениться.

– Кажется, об этом мы не договаривались.

– Значит, пришло время договориться. Я нашел тебе жену.

– И кто это?

– Чимэг. Дочь одного из моих партнеров. Ее отец вчера сделал мне заманчивое предложение, и я не смог отказаться.

– И в чем подвох?

– Ни в чем. Говорит, дочь в девках засиделась. Предложил взять, и я согласился.

– Вместо меня?

– Вместо тебя. Брак – это тоже бизнес в какой-то мере.

***

Она ему понравилась. Насколько вообще могла нравиться женщина такому, как он, чей опыт ограничивался проститутками и шлюшками. Кто никогда не целовался, потому что брезговал дотрагиваться до продажных девок, а с нормальными отношений никогда не было. Чимэг – милая, молчаливая, невысокого роста, крашеная блондинка с раскосыми темными глазами, пышным телом и роскошным задом. Он лишил ее девственности в первую брачную ночь и уехал на сборы перед турниром. Не видел около месяца, а когда вернулся, решил, что будет хорошим мужем. Не таким, как его проклятый отец и даже дед. У него все иначе, как у людей.

Осыпал жену подарками, золотом, бижутерией, дорогими шмотками, подарил три тачки, меха, гаджеты. Хотел, чтоб она была счастлива. Чтоб ей было с ним хорошо. Но хорошо было только ему, и то условно. Она тратила его деньги налево и направо. А по ночам ложилась на спину и раздвигала ноги, молча позволяя ему себя трахать, или становилась на четвереньки и оттопыривала задницу. Без эмоций, без страсти. Иногда поскуливала, когда он злился на этот холод и намеренно натягивал ее яростно и жестоко, долбился по самую матку отбойным молотком, удерживая ее за волосы и оставляя синяки. Хоть какие-то эмоции. Все так же без поцелуев и ласк. Ничем не отличаясь от шалав.

У нее все было маленькое там, узкое. По началу он старался быть нежным, старался даже заставить ее испытывать удовольствие, но у него не получалось. Или ей это было не нужно. Впрочем, он привык. Быть им ненужным. Насрать. У него есть то, что нужно им всем – жирный кошелек, набитый золотом, и увесистая фамилия, под гнетом которой прогнется каждая тварь.

Да и секс можно получить где угодно и от кого угодно. Если он хотел, чтоб под ним выли и стонали, то шел к бл*дям. С Чимэг он выполнял долг и делал наследников. Но иногда, когда накрывало, брал ее с особой жестокостью, вгонял член по самые гланды, чтоб давилась до рвотных спазмов, и трахал часами во все дырки так, чтоб она потом сутками отлеживалась в постели и принимала у себя врача. Пару раз ей наложили швы, но он не расчувствовался, разве что дал ей перерыв от себя и не входил к ней в спальню. Ничего, она тратит предостаточно его денег, чтоб терпеть. Чимэг действительно ни на что не жаловалась. Она была прекрасной хозяйкой, гостеприимной, красивой, ухоженной.