Французский поцелуй - Сьюзен Джонсон Страница 30

Ники смотрела, как он умело надел его на свою восставшую плоть, не сделав ни одного лишнего движения. Он делал это и раньше, решила она, – впрочем, никто и не сомневался. Но сейчас это заставило ее почувствовать себя начинающей. Однако это чувство быстро сменилось более мощным сексуальным вожделением, охватившим ее с того момента, когда Джонни появился в номере.

– Эй, – шепнула Ники через миг, когда Джонни уже устроился у нее между ног, – спасибо, что понял мое нетерпение и…

– Мы в одном положении, детка, – прошептал он, быстро направляя член куда следует. – Кроме того, предупреждаю, – Джонни сверкнул ухмылкой, – я уже на грани, черт побери.

Глаза Ники блеснули.

– Устроим состязание?

Джонни расхохотался:

– О да.

Он надавил, сделав точно рассчитанный толчок, чему научился давным-давно. Он был крупным, а большинство женщин – нет, поэтому проникать приходилось, ограничивая скорость и глубину, чтобы не сделать больно.

Ощутив привычное сопротивление, Джонни замедлил продвижение, хотя предпочел бы скорость трамбовочной машины. Но он имел планы на всю ночь, так что не следовало портить все в самом начале.

Пока ее готовое к вечеринке, распалившееся до предела влажнее влажного лоно медленно заполнял пенис мирового класса, Ники поняла, что и в самом деле можно умереть от наслаждения. Она была готова просто скончаться от чистого, неподдельного экстаза и с улыбкой на лице.

– Можешь принять еще немного?

Ники в ответ качнула бедрами, и Джонни проник внутрь еще на чуть-чуть. Она задержала дыхание, ожидая следующей волны экстаза, и когда та захлестнула ее, Ники искренне и благодарно застонала.

Потом Джонни начал все сначала, осторожно, понемногу, между поцелуями и ласковыми шепотками заполняя собой Ники. Она раскидывала ноги все шире и шире, чтобы приспособиться к его твердой, несгибаемой плоти. И в конце концов он погрузился до самого основания, и оба они уже хватали ртом воздух.

Взведенные до предела и возбужденные, охваченные желанием и неистовым вожделением, они никак не могли решить, что лучше – продлить головокружительное наслаждение, удержать это исступленное, жаркое ощущение как можно дольше или же лихорадочно двигаться дальше.

Первой сдалась менее дисциплинированная Ники.

Пока она содрогалась в оргазме, Джонни все еще спорил сам с собой.

Ей нравятся множественные оргазмы? Он мог позволить ей прочувствовать этот и дождаться следующего. Мог бы – если бы был сделан из камня.

Или если бы это было обычное небрежное свидание.

– Я поймал твою волну, детка, – прошептал Джонни.

Со сверхчеловеческим усилием Ники слегка приподняла ресницы и подарила ему сладчайшую улыбку «я-не-могу-разговаривать-прямо-сейчас».

Это впечатляло. Ники действительно пыталась ответить.

Было что-то незабываемое в ее старании порадовать его, и Джонни ощутил благодарность и странный восторг, может быть, даже счастье. Вероятно, он слегка помешался; наверное, возвращение Джорди совершило с ним это колдовство. А может быть, Ники Ледо действительно отличалась от всех остальных.

Да какая разница! Но в этот раз Джонни кончил так, как никогда раньше, уж тут он не ошибался. И потом лежал, уперевшись локтями, пытался отдышаться и одновременно обдумывал, как будет заниматься с ней этим снова.

Выкинув использованный презерватив и разыскав пару полотенец, Джонни налил себе еще коньяку. Потом он держал Ники в объятиях, но она так долго лежала не шевелясь, что он уже начал беспокоиться.

Он прижал ее к себе, ее голова лежала у него на груди, запах ее духов щекотал ему ноздри, и они, как дети, считали огни на Эйфелевой башне. В точности как много лет назад, когда он впервые приехал сюда с классом, заработав денег на дорогу продажей печенья и мытьем машин.

– Отсюда так близко до неба, – прошептала Ники, изогнувшись, чтобы поцеловать его.

– Аминь, – шепнул Джонни в ответ. – Мне кажется, я разделил с тобой нирвану.

– Хорошо, правда?

– Да, хорошо.

И они продолжали лежать в дружеском молчании, чувствуя себя так, словно пересекли какую-то непостижимую черту.

Первым стряхнул с себя странное оцепенение Джонни.

– Я тут подумал… – произнес он.

– Дай догадаюсь. – По голосу Ники было слышно, что она улыбается.

– У тебя три попытки.

– Я получу приз, если угадаю правильно?

– Конечно.

Она рассмеялась:

– Ты готов к сексу. Я готова к сексу. Мы оба готовы к сексу.

Он перетянул ее на себя, откинул ладонями кудряшки с ее лица и внезапно ощутил очень странное томление. Не сексуальное.

Ники испытующе посмотрела на него.

– Что такое?

Джонни тряхнул головой, словно мог таким образом прогнать это непонятное чувство.

– Ничего.

– Спорю, ты устал? – Она нежно коснулась его щеки. – Ты ведь вообще не спал.

– Нет, все в порядке. – Джонни улыбнулся. – А теперь скажи, что тебе нравится больше всего, о умудренная в сексе. – «Пусть все остается несерьезным. Пусть речь идет только о сексе. Не сбивайся с пути».

– Правда?

– Конечно.

– Может быть, тебе это не понравится.

Джонни удивленно поднял брови.

– Обязательно понравится. Хотя бы намекни.

– Заставь меня что-нибудь сделать.

– Например?

– Например, я должна буду выполнить что-нибудь, что ты велишь.

– Это ты про садомазо?

– Боже, нет! Ну, например, чтобы я тебя… поцеловала или…

Джонни ухмыльнулся:

– Поцеловала куда?

Ники села на него верхом.

– Забудь об этом. Я вообще не должна была ничего говорить. Но ты спросил, вот я и… – Она пожала плечами. – Не знаю, просто с тобой я чувствую себя по-настоящему сексуальной, вот и все.

– Больше, чем обычно?

– Да, если твое эго так требует подпорок. Если хочешь знать, в тысячу раз сексуальнее, чем обычно, понял? А теперь можешь добавить зарубку на свой ремень и через пару дней забыть, как меня зовут. Хотя не думаю, что ты вообще помнишь мое имя. – Ники вспыхнула. – Черт, почему я не заткнулась с самого начала?

Джонни смотрел на нее снизу вверх и думал, что это самая классная женщина из всех, что он встречал в своей жизни. Старлетки, фанатки и молодые богатенькие девчонки, ищущие кого-нибудь, чтобы развеять скуку, в подметки не годятся этой искренней, иной раз чересчур откровенной, но всегда честной женщине из маленького городка на родине Харрисона Кейллора.