Продавец "мини" и "макси" - Стенли Морган Страница 3

До работы я добрался в самом радостном настроении, несмотря на то, что в ожидании автобуса промок до нитки. Забавно, да? Когда человек возбужден в предвкушении какого-то события, ничто не может ввергнуть его в уныние. А меня просто распирало от нетерпения объявить моему боссу, чтобы подыскивал себе нового ишака.

А ведь я ещё даже представления не имел, на что променяю эту свою работу, однако в тот час ничто не могло омрачить моего праздника. Одна мысль о том, что я вырвусь из уэйнрайтского плена, окрыляла меня.

При этом я вовсе не могу пожаловаться, что работать там плохо. Нет, дело, видимо, в том, что я просто не создан для канцелярской работы. Да и обстановка в конторе угнетающая. Само здание фирмы, которое при возведении окрестили "временной постройкой", стоит на прежнем месте вот уже десять лет. Построено оно для быстроты и дешевизны из монолитных бетонных блоков, так что внутри создается полное впечатление, что ты сидишь в одном из блиндажей линии Мажино, и в любую минуту на тебя может обрушиться град десятидюймовых снарядов.

Наша контора в этом здании самая крупная и занимает самую большую площадь; вполне справедливо, ведь и народу у нас побольше, чем у других. Заправляет нами некий Боб Фитч. Долговязый тощий стручок, точь-в-точь карикатурная копия де Голля, разве что шнобель чуть поменьше. Со стариной Фитчем ужиться можно. Почти всю жизнь он провел в Индии, да и теперь, похоже, мысленно все время там. Я ему немного даже сочувствую. Жил себе в солнечной Индии, да в ус не дул, на всем готовеньком. А здесь — серый туман, да промозглая сырость.

Он славный малый, старина Фитч, никогда даже голоса не повысит. Порой ему, конечно, приходится отчитывать нас за какие-нибудь провинности, но даже это получается у него совершенно формально. Он явно дорабатывает до пенсии, а потом, должно быть, протянет ноги от скуки.

Иное дело миссис Ридер. Уникальное создание неопределенного цвета и возраста. Считается женщиной, но вряд ли у кого язык повернется так её назвать. Более нелепой внешности не сыскать во всей Вселенной. Вся какая-то скрюченная, скособоченная, едва ли не вывернутая наизнанку. Лишь по звуку голоса можно определить, стоит она сейчас на ногах или на голове. Зато норов! В одну минуту она вопит, брызжет слюной и размахивает руками, точно ветряная мельница, а в следующую — весело хохочет, как ни в чем не бывало. С самого начала она решила меня невзлюбить и в первую неделю буквально ела меня поедом. Наконец, я не выдержал и предложил ей для разнообразия поцеловать себя в одно место. Миссис Ридер вместо ответа схватила со стола нож для разрезания бумаги, и я уже решил, что в следующую секунду она с криком "Оле!" попытается вонзить его мне в загривок, но она вдруг разразилась смехом, и с тех пор мы с ней друзья не разлей вода.

Есть у нас ещё миссис Робертсон, но про неё мне даже рассказать нечего. Сидит себе в углу весь день напролет и копошится со своими бумажками. Если миссис Робертсон за день произносит шесть слов, это значит, что где-то на горе рак свистнул. Так, серая мышка.

Вот, наконец, я и добрался до Глории — до неё я и впрямь мечтаю добраться! Роскошная пышнобедрая блондинка с шикарным бюстом, который мужчинам снится в самых смелых снах. Сидит позади меня, но, несмотря на все мои ухищрения, отказывается пересесть.

Одна беда — Глория замужем, и мы с ней дружим. В том смысле, что навсегда останемся друзьям. Правда, это ей не мешает заигрывать со мной и флиртовать напропалую. У нас с ней такие рабочие отношения, которые позволяют совершить все что угодно, вплоть до полового акта, при условии, что мы не одни. Однажды, например, она загнала меня в угол и прямо на глазах у миссис Ридер, которая её и подначила, расстегнула мне ширинку, чтобы доказать миссис Ридер, что мужчина я не только по паспорту.

Держу пари, что в глубине души Глория ко мне неравнодушна. В том смысле, что лазить в ширинку Бобу Фитчу она не стала бы как пить дать. А вообще, она женщина хоть куда. Пальчики оближешь!

Ну, вот и все про наш славный персонал. Есть у нас ещё счетовод, который приставлен к нам главным, но у него отдельный кабинет, дальше по коридору. Зовут его Мак-Фадден и от него, должно быть, пошли все байки и анекдоты о неприветливости шотландцев. Более мрачного типа днем с огнем не сыскать. Мне кажется, если ему когда-нибудь взбредет в голову улыбнуться, то кожа на его физиономии треснет и разойдется по швам. Нам он особенно не докучает, но вечно вызывает к себе беднягу Фитча, когда на нас приходит какая-нибудь жалоба. К нашему сожалению, кабинет его расположен крайне неудобно — прямо при входе, — так что всякий раз, как кто-то из нас опаздывает, как я в эту пятницу, то неизбежно попадается на глаза бдительному Мак-Фаддену. Чего не миновал и я.

— Э-ээ… Мистер Тобин!

Черт побери! А ведь я уже почти прокрался мимо.

— Доброе утро, мистер Мак-Фадден.

Он пропустил мое жизнерадостное приветствие мимо ушей и придирчиво посмотрел на свои наручные часы.

— Вы только пришли? — по его тону легко было догадаться, что это не вопрос, и я не стал врать.

— Да, мне страшно неловко. Все из-за дождя…

Он посмотрел на меня поверх круглых очков без оправы.

— Причем тут дождь?

— Не совсем дождь… Скорее, это даже не дождь, а будильник. Он не прозвонил вовремя. Заржавел, должно быть, из-за сырости…

— Вы хотите сказать, что он промок под дождем? Где же вы ночуете, молодой человек? На заднем дворе?

Я чистосердечно рассмеялся.

— Нет, конечно, но…

— Тогда что вы имели в виду? — Мак-Фадден отнюдь не смеялся.

Я пожал плечами.

— Он не зазвонил.

Мак-Фадден посмотрел на меня так, будто только что изловил в дамском туалете.

— Значит, вам следовало отдать его в починку, мистер Тобин. Если это повторится, я буду вынужден известить о вашем поведении нашего секретаря.

Ой, как напугал! Теперь понимаете, чем я недоволен? Какого черта я должен выслушивать подобные отповеди от какого-то подслеповатого скотча?

— А впредь, — не унимался старый хрыч, — я буду самым пристальным образом следить за вами, Тобин. Вы совсем распустились…