Возвращение к мечте - Юлия Флёри Страница 3

— Ты, дрянь, всю жизнь мозолила мои глаза, пользуясь авторитетом своего папочки, – крича он, брызжа слюной, – вытирала о меня ноги, пользовалась, крутила и вертела, как тебе было удобно. Всю жизнь прикидывалась умственно отсталой, закармливала своими полезными кашками и супчиками! Твой отец держал меня на заднем плане, как сторожевого пса, как запасной вариант, который всегда можно выбросить, как только он станет неугоден и совершит ошибку. Но теперь всё, всё-ё… – Со странным, колючим удовлетворением потянул он и со всего размаха ударил маму по голове ладонью, но она не издала ни единого звука, опустилась на колени, всё так же пряча лицо.

А отец склонился над ней, схватил за волосы и потянул наверх, его лицо было перекошено от злобы, смешанной с удовольствием от происходящего, и мне казалось, что звук от скрипа его зубов переполняет весь дом. Я была словно в оцепенении, в ступоре, смотрела на всё как с экрана кинотеатра, пальцы до боли сжимали перила, а из глаз текли слёзы, даже слово сказать, прошептать, я не могла. Но как только мама, пытаясь спастись от очередного удара, отняла ладони от лица, я ожила, вернулась в реальность, но смогла только вскрикнуть. Громко, пронзительно, тут же прикрыла рот дрожащими пальцами. Тогда отец, не отпуская из кулака маминых волос, обернулся в мою сторону, и я увидела чудовище. И этот взгляд… взгляд голубых, как небо, глаз, был полон ненависти, отвращения, и удовольствия. Нет, это было удовлетворение от жизни. В тот момент я впервые узнала, что меня ненавидят лютой ненавистью.

— Смотри, – обратился он ко мне, – вот, где вы у меня все. – Прошипел.

Резко дёрнул рукой, поднимая маму ещё выше, но разница в росте и немереная сила сделали своё дело: она снова оказалась на коленях на полу, а в кулаке остался клок чёрных, как смоль, волос. Я бросилась к маме, и ступеньки казались бесконечными, как во сне, когда никак не можешь добраться до желанной цели, но почувствовала, что это не сон, уже очень скоро, когда тяжёлая рука отца влепила пощёчину мне. Лёжа на полу, я получила ещё несколько ударов ногой в живот, и острая боль сковала, заставляя поджать ноги и тихо скулить. Удары неожиданно прекратились, открыв глаза, я увидела перед собой до блеска начищенные ботинки. Отец склонился надо мной, поднял за волосы, как минуту назад удерживал мать, заставляя смотреть в глаза, и как проклятие выплюнул:

— Вы обе сдохните, отправитесь следом за этим старым маразматиком, и я станцую на ваших могилах.

После этого отшвырнул мою голову в сторону, больно ударяя ею об пол и вышел.

В то утро мама потеряла себя. Она тихо лежала в своей комнате, глядя в потолок, а я наивно верила в то, что для нас этот кошмар закончился. Но он только начинался. Как поняла из документов, которые после собрала в гостиной, родители с того дня были в разводе, на всех бумагах стояла ровная мамина подпись. Что произошло, я так и не смогла объяснить ни себе, ни другим. Через день проснулась уже в абсолютно пустом доме, где теперь не было ни нанятой прислуги, ни охраны, ни водителя, к слову, в гараже не было и автомобилей. А через три дня пришли люди и заявили, что мы здесь больше не живём, по документам дом продан, и новые хозяева желают заселиться немедленно.

Образование я получала экономическое, но помимо преподавателей института, дед и сам заставлял меня штудировать различные учебники и кодексы, поэтому я неплохо разбиралась в юриспруденции и, в соответствии со статьями, могла за себя постоять, только это не помогло. По документам, которые предъявили эти люди, дом им продала именно мама, на её же счёт были переведены деньги за него, признать сделку незаконной мы не имели права, так как договор был заверен нотариально, в присутствии свидетелей. Всё, что я успела собрать до приезда группы строителей во главе с хозяином дома, уместилось в два чемодана, один для меня, а второй для матери. Как оказалось, в гардеробе отсутствовали меха, в сейфе не было ни денег, ни драгоценностей. Моих сбережений хватило лишь на то, чтобы снять комнату в гостинице на окраине, где мы и поселились.

На следующее утро в шок повергло известие о том, что теперь мама не является владелицей дедушкиной компании, коей числилась последние десять лет, всё принадлежало отцу и, как потом пояснил наш управляющий, акции уже выставлены на продажу и в ближайшее время будет объявлен новый владелец. Счёт в банке на моё и на мамино имя оказался обнулён и к вечеру, без гроша в кармане, я вернулась во временное жильё. Новость о том, что маму забрали в психиатрическую больницу, добила окончательно и руки опустились не смотря на мой горячий нрав и привычку не сдаваться.

В то, что её состояние далеко от нормы, я видела и сама, а вот служащие гостиницы, ссылаясь на её полную неадекватность и опасность, вызвали спец бригаду.

В течение следующей недели я поняла, как быстро можно потерять друзей, ну, или кем они мне приходились?.. Поселилась в общежитие, узнала, где и в каком состоянии находится мать, грустно улыбнулась смехотворному размеру стипендии, из которой будут вычитать ещё и за проживание в общаге.

Отца с того знаменательного дня больше не видела, а в душе поселилось чёткое осознание того, что замуж я не выйду никогда: не хочу быть вот так же обманута и предана. Как мне «по большом секрету» доложили знающие люди, раскрыли глаза, так сказать, у отца уже давно была другая семья. Любовница, дочь от неё, свой дом. Иногда в газетах и журналах мелькали их совместные фото, а нас он вычеркнул не только из своей жизни, но и из жизни вообще. Я позже вспомнила его слова о том, что скоро мы с мамой сдохнем и, знаете, он осознавал, что говорит. Мама, лёжа в больнице, уже перестала напоминать ту красивую, эффектную брюнетку, которая разбивала сердца мужчин, а превратилась в ничего не соображающее, зависимое существо. Врач разводил руками, объясняя это состояние тяжёлой депрессией, из которой мама выйдет очень не скоро и при разумных вложениях в лечение.

— Вы понимаете меня, деточка, у нас здесь не частная лавочка, и, слава Богу, скажу я вам. Иначе ваша мама не получала бы и такого лечения. Нужны специальные препараты, на которые бюджет не рассчитан и мы будем безгранично благодарны, если вы примите в лечении непосредственное участие.

Так и сказал, сверкая алчным взглядом, потирая руки. Мама меня не узнавала и с каждым моим посещением становилась всё больше похожа на постоянных обитателей этого злачного места. Бубнила себе под нос что-то невнятное, блаженно улыбалась и иногда кивала головой. Вместо шикарных волос из-под драной косынки виднелась серебряная седина, сухие руки с чётко выделяющимися костями, синие локтевые сгибы от нескончаемых уколов и впавшие глаза. И это за две недели пребывания.

Решение выйти на работу было принято незамедлительно, только вот идти, как выяснилось чуть позже, было некуда. Кто-то даже обещал похлопотать за место дворника на территории института, но я уже знала, что делать. Правда, вопреки ожиданиям, двери бывших дедовских друзей оказались для меня закрытыми.

— Вы ничего не умеете, нигде не работали, и кем, собственно, хотели устроиться? – Улыбались мне они, затем не забывали выразить соболезнования и выпроваживали, указывая охране больше не пропускать.