Женщины для умственно отсталого - Артем Зинченко Страница 29

Больше мы с ней не встречались. До её отъезда в Омск оставались считанные дни.

Я заметил, что после каждой новой нашей переписки, на моей душе остается след, размером с ту дыру башмака, о котором я писал ранее. Казалось, что эта девушка переняла эстафету и теперь играет со мной. Пытается проверить меня на прочность. Она то и дело ставила меня в неловкое положение в переписке. Однажды, она снова позвала меня гулять. Теперь мы не встречались и вели разговоры исключительно в интернете.

— Не ведись! — воскликнула Рита, когда я позвонил к ней на работу за очередной консультацией.

— Так она же сама меня зовет… — недоумевающе, уточнил я в трубку.

— Это все бабские припоны!

— Что такое припоны? — спросил я.

— Не знаешь, что такое припоны? — она сделала акцент на этом слове.

— Не-а…

— Это типа барьера. Типа защиты. Ну, знаешь, Берлинская стена и все-такое.

— А сразу не могла сказать? Что мне делать-то? — возбужденно, кричал я, в трубку.

— Если она сама тебе пишет — пусть продолжает. Теперь, вы с ней поменялись ролями. Теперь пусть она добивается тебя, а не ты её. Это твоя очередь строить из себя недоступную стерву!

— А если я откажу, а она потом не позовет больше?

— Позовет, — утвердительно, ответила она, а потом продолжила, — или нет. Не знаю. Она ведь сама тебе написала? Значит, точно позовет. Ну, или ты её позовешь. Так и напиши ей, мол: «Я сам тебя позову, а сейчас я немного занят».

Я сделал, как велела Рита. Оставив её на том конце виртуального провода, я написал Алисе, что погуляю с ней в другой раз. Что сам её позову, когда она вернется из Омска, потому как слишком часто она сама зовет меня куда-то гулять. Она ответила отказом. Сказала, что никуда не пойдет. И другого раза не будет. И когда она вернется из Омска — у нее не будет времени.

Пересказав всю ситуацию Рите, я продолжил высушивать её мнение:

— Эта сучка просто манипулирует тобой! — воскликнула она.

— И что мне делать?

— Ничего не делай. Типа, если она тебя зовет, то ты обязан пойти, а если её позовешь ты — она не пойдет. Вертихвостка блядь! Пускай дома тогда сидит… не пойдет она… — сделав небольшую паузу, Рита перевела дух, словно переживала за меня сильнее меня самого, а затем продолжила, — и не пиши ей сегодня ничего. Если она на самом деле никуда с тобой не пойдет — писать она тебе больше не будет. По крайней мере, сегодня.

Попрощавшись с Ритой до вечера, я закрыл ноутбук и завалился спать. Уснуть очень долго не получалось — в голове то и дело возникал образ Алисы. Кажется, эта сучка завладела мной всецело. Было трудно удержаться перед тем, чтобы не погулять с ней, но я сдержался. Я медленно но верно начал чувствовать себя лучше прежнего, а после того как Алиса сама написала мне ближе к вечеру снова, мол: «Я прогулялась одна!» — я вообще расцвел.

Когда Рита вернулась с работы, мы разработали небольшой план, по которому я смог бы оказывать Алисе небольшие знаки внимания, и вместе с тем не показывать ей своих чувств. Это оказалось немного сложнее, чем я представлял себе это в голове, но в итоге план был расписан, действия прорепетированы, а первым ключом к совершению плана послужила та самая картина. Я ведь так и не подарил её Алисе. Вероятно, теперь для этого подарка настало самое время.

Я приехал к ней в начале девятого. Приехал без предупрежденья, соглашаясь с тем фактом, что могу прийти в неудобный момент. Какой угодно. В надежде на то, что все-таки ничего не произойдет, я прошел в открытую кем-то другим подъездную дверь. Держа в руках тубу со сложенным в нее полотном, я немного переживал о том, что все может пойти не по плану. Алиса могла легко выставить меня за дверь. Вероника могла наброситься на меня с поцелуями, хотя, сказать по правде — я с трудом верил в то, что между нами с Никой могло бы что-то получиться. Она добилась своего — переспала со мной — своим кумиром, как она мне сказала. Я был рад за нее. И был бы ещё куда более рад, если бы она продолжала помогать мне, завоевать сердце её подруги.

— Это ещё что? — спросила Алиса, пока я стоял в дверном проеме, с тубой в руках.

Она стояла в какой-то ночнушке. Обычной такой, девичьей пижаме.

— Внутрь не пустишь? — спросил я, улыбнувшись.

— Вот ещё… — отгрызая кусок яблока, подпирая собой дверной косяк, ответила она.

— Пусть заходит! — крикнула Вероника, откуда-то из квартиры.

— Сами разберемся… — шепотом, пробубнила она себе под нос, но я услышал. — Так чего ты там принес-то?

Мне ничего не оставалось, кроме как достать полотно из тубы и развернуть его прямо в подъезде. Кажется, это сработало. Алиса едва ли не поперхнулась своим яблоком.

— И что это за херня? — настороженно, спросила она.

Развернув полотно к Алисе лицом, я пояснил, что ничего не понимаю в искусстве, а Алиса, раз она художник, пусть будущий, но понимает в этом куда больше меня, а значит пускай и картина висит у нее дома, а не у меня. Улыбнувшись, она забрала у меня картину.

Она закрыла дверь, а я ушел. Я не собирался оставаться у нее дольше. Я был рад.