Жар ночи - Сильвия Дэй Страница 29

— А ты куда собралась? — мягко спросил он, удивленно посмотрев на ее розовый с черным рюкзачок фирмы «Рокси».

Сама она такой экстравагантный в жизни бы не купила. Ей вполне подошел бы и простой рюкзак за пять долларов из «Уолмарта». Но Лисса заметила, как она восхищалась этим рюкзаком, и купила ей в подарок. Теперь это был один из ее любимейших «предметов роскоши».

— Домой. У меня там куча дел.

— Например?

— Порядок навести. Дом нуждается в уборке, а когда Джастин дома, до этого редко доходят руки. Потом — первая ступенька крыльца стала подгнивать. Сосед обещал посмотреть, что там можно сделать, и я спрошу, сможет он сегодня или нет.

Коннор опустил предмет, который держал в руках, и убрал обратно со стола одним неуловимым, полным опасной грации движением. Было удивительно видеть, как такой громила движется словно пантера. Текуче и плавно.

— Я могу починить твое крыльцо.

Она заморгала и невольно слегка откинула голову, чтобы целиком охватить его взглядом:

— С чего бы это?

— А с чего тот сосед предложил тебе свою помощь?

— Он хороший парень.

— Вот и я хороший парень.

— Ты занят.

И великолепен. Боже мой, ну до чего соблазнителен! И как же ему идет черный цвет. Она это еще вчера заметила, когда он только появился. Черный цвет оттеняет золотистую кожу и эти дивные волосы. Чуть-чуть длинноватые. Футболка, джинсы и черные армейские ботинки создавали образ крутого парня. А стоило ей представить его в своем доме, как с ее чувством равновесия произошло нечто странное.

— Я занят планированием, — указал он. — Это можно делать где угодно.

— Чинить ступеньки — скучное занятие.

— А вот твой сосед так не считает.

— Он любит яблочный пирог домашней выпечки.

Коннор скрестил руки на груди:

— Обожаю яблочный пирог домашней выпечки.

— Ну… это не больно хорошая идея.

— Замечательная идея, — решительно возразил он, и от того, как упрямо выставилась его челюсть, у нее защемило сердце. — Я большой дока по части ремонта ступеней.

Ей следовало его отшить. Без вариантов. Ясно ведь, он надеялся, что помощь в ремонте обернется для него некой сексуальной благодарностью. И ее основательно беспокоило четкое осознание того, что его надежды были вовсе даже не беспочвенны. В конце концов, моясь под душем, она всю дорогу воображала себе, каково было бы заняться с ним любовью без спешки, имея в своем распоряжении сколько угодно времени. Опасные мысли.

— Думаю, — удалось выдавить ей, — нам пора попрощаться.

— Цыпленок.

У нее отвисла челюсть.

— Прошу прощения?

Коннор сунул ладони себе под мышки, замахал руками, как крыльями, и закудахтал.

— Господи боже мой, — пробормотала она, — это детский сад какой-то.

— Неважно. Ты боишься взять меня с собой, потому что я слишком тебе нравлюсь.

— Вовсе нет…

— Вруша.

— Интересно, почему это все мужчины, стоит им не заполучить то, чего хочется, мигом впадают в детство? — поинтересовалась Стейси.

Он показал ей язык.

Стейси прикусила нижнюю губу и торопливо отвела взгляд. Он покатился со смеху, и она закашлялась, подавляя порыв присоединиться к нему.

— Пошли. Хватит уже этой бессмыслицы. — Он обогнул обеденный стол и забрал у нее рюкзак с такой ухмылкой, что у нее свело живот. — Обещаю вести себя хорошо.

— Но ведь я такая неотразимая, — с расстановкой проговорила она.

— Знаю.

Примешавшиеся к его акценту интимные нотки заставили ее задержать взгляд на Конноре гораздо дольше, чем следовало. Его ответный взгляд был теплым, властным и чуточку голодным. Ей очень хотелось иметь Проблему с большой буквы, чтобы пригласить его к себе с полным на то основанием. Дать ему возможность поиграть нынче вечером в «мужчину в доме». Позволить ему вписаться в ее быт.

Она вздохнула:

— А что, если я не стану вести себя хорошо?

Коннор отступил в сторону и жестом указал в направлении прихожей.

— Я отнекиваться не буду, — предупредил он. — Если ты и правда вообразила, будто я стану разыгрывать из себя джентльмена, подумай снова.

— Ладно. — Стейси направилась к входной двери, и Коннор, прихватив меч, пошел следом. — Но учти, мистер Кудахчущий Громила, я действительно приставлю тебя к работе.

— Всегда готов, милая.

Через мощеное патио Лиссы они вышли на маленькую гостевую парковку, и Стейси, достав прицепленный к брелку с ключами пульт дистанционного управления, открыла багажник своего «ниссана». Коннор засунул туда рюкзак и ножны, а затем, насвистывая, направился к пассажирской двери.

— Что-то уж больно ты радуешься, — пробормотала она.

— А ты больно уж беспокоишься. — Он помедлил, глядя на нее через крышу автомобиля. — Стейси, у нас был секс. Чудесный секс. — Голос его понизился, акцент усилился. — Я был в тебе. И кем бы я, спрашивается, оказался, если бы после этого меня не радовала возможность провести с тобой время.

Стейси заморгала и тяжело сглотнула. Таким она его лицо уже видела. Сосредоточенным. Серьезным. И это выражение очень ему шло. Как, впрочем, и шутливое.

— Ты мне мозги трахаешь. Мне это не нравится.

— Чем трахаю? Тем, что говорю правду?

— Тем, что ты такой классный, — прошипела она и тут же испуганно огляделась — а вдруг кто-нибудь подслушает. — Прекрати это!

Он ласково улыбнулся:

— Ты малость чокнутая, знаешь это?

— Да? — Стейси уселась за руль. — Между прочим, никто не заставляет тебя цепляться к чокнутой!

Коннор открыл дверь, с трудом втиснулся на неожиданно показавшееся миниатюрным сиденье и скривился.

— Если не собираешься вылезать, сдвинь сиденье назад, — сказала она.

— Никуда я вылезать не собираюсь, — покачал головой Коннор и взглянул на нее с возмущением. — Привыкай к этой мысли.

Закатив глаза, Стейси наклонилась и засунула руку ему между ног, нащупывая рычаг.

— И не надейся, что, если тебя сплющит, я буду чувствовать себя виноватой. Надави назад. — (Он не шелохнулся.) — Черт тебя побери! — Она чмокнула его в подбородок. — Ну почему ты такой упрямый? Назад надави, кому сказано?

Но Коннор так и не пошевелился. Не двинул ни единым мускулом.

Она повернулась, чтобы излить свое негодование, но ее взгляд упал на впечатляющий бугор, оттопыривший его джинсы в районе ширинки. Рука его лежала на бедре, побелевшие пальцы судорожно впивались в обтянутые синей тканью мышцы. Это зрелище ошеломило ее так, что Стейси и сама на миг остолбенела. Понимание приходило к ней постепенно. Сначала она осознала, что ее груди прижимаются к его левому бедру, да еще и ритмично надавливают на него в такт ее тяжелому дыханию. Затем взгляд ее скользнул вверх, заметил ходившую ходуном грудь и остановился наконец на его лице, выражение которого было крайне насмешливым.