Добродетель и соблазн - Сьюзен Джонсон Страница 28

Мгновение ушло у него на то, чтобы привести в порядок свои чувства, и еще одно, чтобы изобразить на лице ленивую улыбку.

– Считай меня в полнейшем твоем распоряжении, дорогая, – протянул он. – Годным для использования в любых целях и любым способом…

– Я не имела это в виду, – покраснела она. – Ты еще недостаточно оправился от ран, чтобы…

– Я уверен, что смогу собраться с силами, – прервал он ее тихим бархатным голосом.

– Это тебе так кажется, – дрогнула она. – Ты уверен? Нет! – Она перевела дыхание, пытаясь задавить мерцающий жар, свивший гнездышко под ложечкой в желудке, напоминая себе, что у них для этого впереди целая жизнь. – Нет, сейчас нам нельзя, – строго заявила она, отталкивая его.

Со снисходительной улыбкой он позволил ей отступить на шаг. Он тоже понял, что время теперь было не в цене.

– Я же не инвалид, дорогая. – Он подошел к кровати и начал расстегивать воротник своей мужицкой косоворотки. – И не хочу спорить с тобой в первую же ночь моего возвращения, но очень надеюсь, что ты передумаешь.

Он стоял у постели, собираясь раздеться, такой высокий и красивый, широкоплечий, очень похудевший, но так неотразимо соблазнительный, что она почти захотела отбросить все свое благоразумие и угрызения совести.

Пуговицы были расстегнуты, он поднял взгляд.

– Придется мне опередить тебя и раздеться первым. – Его улыбка была воплощением искушения. – Хотя мысль о том, как я буду раздевать тебя, подстегивала меня, пока я скакал домой. Я собирался начать с твоих чулок. – Он усмехнулся. – В мечтах я шел дальше в этом направлении. Так что я хочу помочь тебе раздеться. Подожди минутку… – Он отпихнул ногой расшитые шлепанцы, которые она дала ему, и взялся за застежку на брюках.

– Это нечестно. Теперь получается, что я сопротивляюсь, – она покрутила рукой, – когда ты…

– Готов заняться любовью?

– Ну… да… и это нечестно, потому что я с трудом пытаюсь не быть эгоисткой и пожалеть тебя, и вообще…

– Если ты действительно жалеешь меня, дорогая, – его пальцы трудились над застежкой на штанах, – то подойдешь чуть ближе. – Его глаза пылали жаром, улыбка призывала, явно видна была эрекция, оттопыривавшая мягкую шерсть штанов.

Нахлынувшее желание смело угрызения совести Татьяны, и как она ни пыталась сдержаться, трепет и волнение глубоко внутри ее только усиливались.

– Ты не будешь потом раскаиваться в этом?

Какое-то мгновение он с твердостью выдерживал ее взгляд, а когда затем заговорил, его голос стал хриплым от сдерживаемого вожделения.

– С тебя снимается любая вина, дорогая.

– Так уж и любая?

Он рассмеялся.

– Я что-то не припомню, чтобы ты была столь сдержанной.

– Слово «могила» иногда действует на меня так, – ответила она смущенно.

– Могила – это в далеком прошлом. – Он чуть подмигнул ей. – Подойди ближе.

– Насколько близко? – Вожделение слышалось в ее дрожащем голосе.

– Желательно прямо сюда, – мягко произнес он, едва заметным движением руки указывая на бугор на своих штанах.

– Это потому, что ты хочешь меня, – прошептала она, и мурашки пробежали по ее спине.

Он с трудом сдерживал себя.

– О да…

– Ты уверен, что тебе не будет больно, если я… – Его сердитый взгляд удержал ее от продолжения.

– Иди ко мне, – чуть слышно произнес он. И она пришла.

Шелк ее платья коснулся мягкой шерсти его панталон, его руки обвились вокруг ее талии, их жаркие тела слились воедино – его худое, жилистое и ее нежное, сладострастное, вызывающее желание, его твердая эрекция и ее расслабленный живот.

Он склонил голову и нежно поцеловал ее, и сладость момента заглушила на время неудержимую страсть. Любовь обрела материю и форму, запах и вкус, обволокла их своей неповторимостью и очарованием, заставила их вновь поверить в доброту мира.

И долго они просто сидели, крепко обнявшись, и ощущали блаженство.

Однако у человека, который отнюдь не был святым, нежное воркование Татьяны пробуждало плотские инстинкты, и когда она улыбнулась ему и тихо шепнула: «Добро пожаловать домой», его рот тронула улыбка.

– Это звучит, как будто ты скучала по мне.

Ее полузакрытые глаза пылали фиалковым огнем.

– Я тосковала по тебе во всех отношениях.

– И в этом тоже? – прошептал он, обвив руками ее спину, чувствуя изысканный шелк ее платья, тепло ее тела, его талисман и искушение, его радость и восторг. А когда его руки скользнули ниже и задержались на округлостях ее нежного зада, она растаяла с тихим вздохом.

– Именно в этом, – шепнула она, прильнув к нему.

– А так? – пробормотал он, теснее прижав ее к себе, и оба они ощутили опьяняющий трепет своих тел.

– О Господи… Господи…

Он знал этот восхитительный вздох облегчения со времени лета их любви и всегда вспоминал его с наслаждением. Он потащил ее к постели, упал на спину на мягкий матрас, увлекая ее за собой, и придушенно вскрикнул, когда она нечаянно потревожила его раненую руку.

Она испуганно отдернулась.

– О, прости, прости меня!

– Ничего, мне совсем не больно, – соврал он, притягивая ее обратно, не обращая внимания на резкую боль в руке, надеясь, что его раны не будут снова кровоточить. – Хотя если я совсем вырублюсь, разрешаю тебе посильнее стукнуть меня кулаком, чтобы привести в сознание.

– Ставр! – Оттолкнувшись и держась на руках, она с упреком смотрела на него. – Мы должны подождать.

Его хватка оказалась поразительно сильной, когда он, удерживая ее зад над собой, прогнулся бедрами так, что она почувствовала его эрекцию.

– Больше не ждем, – буркнул он и, весь дрожа от нетерпения, принялся стаскивать с себя штаны, зная, что не переживет, если заботливая рука остановит его. – Я устал от болтовни, – добавил он сердито. А когда его восставший член выскочил на свободу, он был вознагражден, услышав ее тихий лихорадочный стон. – Уж ты-то не причинишь мне боли, – прошептал он, задирая ее юбку и нижнюю рубашку, стягивая с нее шелковые и муслиновые одежды. – Вот теперь я знаю, что жив.

Она вдруг поняла то, что казалось ей спешкой и безумием.

– Мне не надо спорить с тобой.

– Да, не стоит. – Он деликатно поглаживал растопыренными пальцами изгибы ее бедер. – Ты все равно проиграешь.

– Или выиграю, – парировала она страстным шепотом, слегка двигая бедрами под его руками.

Он тихо рассмеялся:

– Мы оба окажемся в выигрыше.