Когда ты будешь моей - Юлия Резник Страница 28

Демид

Работа в зале кипит. Я выбираюсь, чтобы проследить за установкой снарядов и перетереть кое о чем с прорабом. Вообще, после завершения карьеры, многие пророчили мне политическую карьеру или жирную должность в олимпийском комитете. Но я так далек от этих вещей, настолько ненавижу всю эту прогнившую систему, что выбираю свой путь. Для кого-то неожиданный, и такой предсказуемой для тех, кто знает меня получше.

Мне нравится возиться с детьми. У меня неплохо получается их тренировать, хотя и не всегда хватает терпения. Но я стараюсь. В планах — создание собственной промоутерской конторы. Но для этого мне еще нужно вырастить ребят, интересы которых могла бы представлять моя команда. Словом, работы — непочатый край.

Прохожу в уже отремонтированную часть зала. И слышу незнакомые голоса.

— Вот, где будут тренироваться будущие чемпионы. Слышишь, Мартынов?

— А я че, Виль Саныч? Не чемпион? Ну, проспал немножко на соревнования. С кем не бывает.

— Горе луковое, — закатывает глаза мужчина в спортивной форме и шикает на расшалившуюся ребятню. Их немного. Может, человек семь-восемь. Все на спорте. У каждого сумка или рюкзак в руках, а у того, кого Виль Саныч назвал Мартыновым, еще и потрепанные боксерские перчатки на шее.

— Жалко, что мы не встретили Демида! — ноют дети.

— Ну, может быть, еще увидим… А пока давайте скажем спасибо Юрию Николаевичу за экскурсию.

Юрий Николаевич — это как раз и есть мой прораб. Ну, надо же. Я колеблюсь еще несколько секунд, а потом все же выхожу из тени.

— Это кто тут у нас? — улыбаюсь во весь рот при виде священного ужаса, написанного на лицах собравшихся. Впрочем, он тут же сменяется таким восторгом, что у меня ёкает в животе. Кажется, я должен привыкнуть к этому за столько лет, но нет. Это каждый раз, как впервые.

Пацаны совсем по-девчоночьи визжат и бегут ко мне. На миг кажется, сейчас они на меня запрыгнут, как макаки на пальму, но этого не происходит. В последний момент что-то их стопорит. Смущение? Прораб начинает бормотать о том, что здесь неподалеку юношеская секция, что он просто хотел порадовать мальчишек, и с опаской косится на меня. А я что? Я в принципе не против. Только не знаю, насколько уместно нахождение детей здесь, когда еще ведутся строительные работы. С другой стороны — ребятню привели в отремонтированную часть здания.

— Все нормально, — бросаю я и приседаю, чтобы пожать руку каждому парню. Последним приветствую их…

— Я тренер этих оболтусов. Виталий Александрович. Виталик…

Вижу, что Виль Саныча тоже взбодрило мое появление, но он неплохо держится. Смотрит в глаза и уверенно жмет руку. Уважаю.

— Демид, — бросаю в ответ. А то еще не хватало, чтобы он ко мне обращался по имени-отчеству.

— Мы знаем! — лыбится Мартынов и толкает в бок мальчишку помельче. Улыбаюсь в ответ. Настроение медленно и уверенно ползет вверх.

— Так вы, значит, руководитель секции?

— Да. Здесь, во дворах, спорткомплекс.

— Государство финансирует?

Виль Саныч кивает и отводит глаза. Ну, что тут стесняться? Как это все обстоит, я, может, лучше его знаю.

— Хорошие у вас ребята.

— Талантливые, — с гордостью соглашается Виль Саныч. И это меня подкупает, пожалуй, больше всего. Его неравнодушие. Стараясь не пялиться откровенно, присматриваюсь к мужику. Качественные, но уже изрядно потертые кроссовки, найковский, прошлых коллекций, костюм и куртка. Не балует тренера государство так-то. Судя по всему, на голом энтузиазме работает.

Пацаны галдят, перебивая друг друга. Что-то рассказывают, спрашивают. Хвалятся достижениями. Вполне себе достойными, кстати сказать. Особенно петушится тот самый Мартынов. Похоже, не парень, а заноза в заднице. Но дерзкий, блин.

— И что, даже покажешь мне, что умеешь?

— К-как? — распахивает глаза Сашка.

Оглядываюсь, беру в руки новенькие лапы.

— Можно? — спрашиваю разрешения у тренера. Тот улыбается и качает головой, соглашаясь. И Сашка тут же торопливо сдергивает с себя куртку, глядя на меня сверкающими не то от счастья, не то от волнения глазами. Пока руки парнишки бинтуют, болтаю ни о чем с другими пацанами. Каким-то образом этим хитрюгам удается получить от меня приглашение на собственную тренировку. Сам не знаю, как им это удается, да мне не жалко. Настроение — лучше некуда. И все благодаря им.

Становимся на маты и начинаем. Мне нравится, как у малого поставлен удар. И нравится, что, несмотря на все свое выпендрежничество, тот не пытается вложить в удар всю свою силу и работает в контролируемом темпе, который позволяет ему видеть не только возможности атаки, но и защиты. Бросаю в него несколько пробных ударов и довольно качаю головой, когда он на рефлексах уходит от них.

— Ты молодец, — говорю, когда заканчиваем. Отбрасываю лапу и жму руку сначала Сане, потом его тренеру. Они… заинтересовали меня. Но торопить события и действовать, не обдумав ситуацию хорошенько, я не хочу. Поэтому просто беру у Виталика его телефонный номер, но ничего конкретного не обещаю.

Пацанята топчутся в дверях, совсем не в восторге от того, что им пора уходить, и неожиданно для себя я предлагаю:

— Знаете, что? Я, пожалуй, проголодался. Не хотите составить мне компанию? Угощаю. — Дети орут, как ненормальные, но не забывают и о тренере, который за них отвечает.

— Можно на пиццу, Виль Саныч? Можно?

— Их родители не потеряют? — запоздало спрашиваю я.

— Я маме позвоню! — кричит один.

— А я папе!

— Я закину информацию в родительский чат. Но вряд ли мне поверят, что мы обедаем с самим Демидом Балашовым, — посмеивается Виталик, доставая из кармана куртки смартфон.

— А мы фотку в чат скинем! Можно? Можно, Демид?! Давайте сфоткаемся!

Я не возражаю. Становлюсь так, чтобы на заднем фоне были видны снаряды, рукой подзываю смущенного тренера. Пацаны окружают нас с обеих сторон, корча в камеру дикие рожи. Роль фотографа отводим прорабу, который сам, кажется, офигел от того, во что вылилась его экскурсия. А уже минут через десять большой шумной толпой вваливаемся в первый попавшийся ресторанчик. Оглядываюсь по сторонам в поисках стола побольше и… сталкиваюсь взглядом с Марьяной.

Она сидит в компании какого-то смазливого дрыща, но смотрит лишь на меня. Смотрит, как тот пресловутый кролик на удава. Смотрит так, что мне все сразу становится ясно. Я стискиваю челюсти и жмурюсь. Мне нужно немного времени, чтобы остыть. Чтобы привести сбившееся дыхание в норму и вернуть себе хоть какое-то подобие контроля. Так проходит несколько долгих секунд, но когда я вновь открываю глаза, Марьяна все так же на меня смотрит… Дрыщу приходится окликнуть ее не один раз, чтобы перетянуть внимание на себя.