Эммануэль. Антидева - Эммануэль Арсан Страница 27

– Отброшу остатки своего целомудрия.

– Надень вечером на теннис свою коротенькую юбочку в складку. Ту, что едва попу прикрывает. И не надевай трусики. Ветер будет приподнимать юбочку, а твои прыжки на корте усилят эффект.

– Для кого все это?

– Для Каминада. Он тебя еще не видел – пусть полюбуется.

– Ты мне о нем никогда не говорила.

– Мне о нем нечего сказать. Он для меня – человек-вопрос.

– Он стар или молод?

– Твоего возраста.

– Ему повезло!

– Странно, что ты не вышла замуж за подростка. У меня сложилось впечатление, что тебя привлекает невинность.

– Мне нужны были люди старшего возраста, чтобы у них учиться. Тебе не кажется, что я скоро сама смогу кого угодно обучить?

– Так и представляю себе колонны маленьких мальчиков, которые падают в обморок при виде твоих голых ножек.

– Ты бы помогла мне привить им вкус к жизни. Мы с тобой делили бы часы занятий.

– Начни свою педагогическую практику с моего Каминада.

– С каким предметом у него хуже всего?

– С удовлетворением. Что ты станешь делать, оказавшись перед классом? Как поможешь мальчикам в борьбе с фрустрацией? Как осуществишь их подсознательные желания? А то ведь они превратятся в недовольных жизнью мужчин, которых мы наблюдаем ежедневно.

– Я научу мальчишек мечтать и займусь реализацией их фантазий.

– Заставь их ни в чем себе не отказывать! Построй новый мир!

– Ты мне сегодня заявила, что электронные игрушки справляются с любовью лучше живых мужчин.

– Да, иногда они справляются лучше, но никакие роботы никогда не заменят человека.

– Тогда зачем они вообще нужны?

– Они скрашивают нам ожидание.

– А мы ждем, что мужчины станут справляться не хуже электронных фаллосов?

– Не будем столь требовательны. Надо просто, чтобы мальчики стали настоящими мужчинами.

Ариана удобно устраивается, голову кладет в пах Эммануэль, одной рукой ласкает грудь подруги, теребит сосок, другой – очень нежно поглаживает собственную грудь.

– Представь себя сначала стеной из стали, холодной, как скала, испещренной стрелочными индикаторами, рычагами, выключателями и прочими механизмами управления. А три другие стены обиты шелком – тут лиловым, там – сливового оттенка, потому что кабинок несколько: одной мало, учитывая число клиентов. Кабинки небольшие, по два метра в длину и по полтора метра в ширину, но вполне высокие, чтобы можно было поместиться в полный рост. И конечно же, никаких окон. Свет идет от ламп, спрятанных у верхнего края стены, свет везде одинаковый: довольно яркий и холодный. Воздух свежий – от кондиционера. Музыка почти не слышна, но сеет скорее тревогу, нежели спокойствие. Все это должно напоминать лабораторию или клинику, очень современную, безымянную, безупречную, а отнюдь не будуар. Тем более что никакая мебель не предполагается. Ни стулья, ни кровати.

Ариана дает себе несколько секунд, чтобы в полноте ощутить ласку от собственных пальцев, томно вздыхает, затем продолжает:

– Ложиться надо прямо на пол, это очевидно – достаточно на него взглянуть: он тоже из шелка, но из более изысканного, более мягкого, чем тот, что на стенах. Кроме того, под шелком скрывается целый слой пуха, как для одеял, и эластичный губчатый материал, как для матрасов, так что ложе получается шикарное. Если человек завсегдатай, то дверь, покрытая гобеленом, за ним захлопывается, и он остается перед панелью управления один; если же человек новичок, то с ним остается ассистент или ассистентка (или оба), чтобы объяснить принцип работы аппарата. Ассистенты объясняют, какая кнопка за что отвечает, какой рычаг надо опускать или поднимать, как функционируют стрелки, цветовые указатели. Самостоятельно разобраться в этом невозможно. Если бы ты, Эммануэль, оказалась там, то сразу занялась бы любовью с ассистентом и забыла бы обо всех механизмах. Ты бы напрасно заплатила за вход. Но представим себе, что речь идет о ком-то менее импульсивном и более рассудительном…

– О тебе, например.

– Например. Дав ассистенту высказаться и удерживая в памяти лишь общие слова, я бы отпустила его, легла бы на пол и раздвинула бы ноги, коснувшись ими холодного металла. В этот момент я бы осознала, что потолок, о существовании которого я и не подозревала, движется, на нем появляются фигуры, чьи-то руки жестикулируют, цвета меняются, и внезапно начинают разыгрываться невероятные эротические сцены всех времен и народов: старцы лишают невинности маленьких девочек; мальчишки занимаются любовью друг с другом; пятеро дикарей одновременно наслаждаются пленницей, используя все ее ненаглядные дырочки, а затем вместе со съестными припасами перекладывают ее на стол; нимфы совокупляются с кентаврами и с лебедями, а современные девушки развратничают с маленькими ослами и большими собаками. Одного только подобного эротического зрелища хватило бы, чтобы взбудоражить плоть, но вдруг я нащупываю под ногами широкие педали с поверхностью нежной, как лепесток цветка. Я нажимаю на педали, на одну, затем на другую, аккуратненько, и тут прямо из стены появляются, по очереди или одновременно (смотря, насколько умело я буду пользоваться педалями) кольчатые руки, похожие на шланги от душа или на жутких хромированных змей. Вместо ладони каждая рука завершается потрясающим членом. Ни один из членов, конечно, не похож на другой – в арсенале представлены мягкие, будто сделанные из детской плоти, твердые, словно дерево, нежно-зеленые, словно прерии, и прочие – напряженные, расслабленные, ликующие…

– Мммм… ммм…

– Нескончаемый мир удовольствия. Представь, каково может быть возбуждение, порыв! Но надо выбрать, с чего начать. В этом-то и заключается гений изобретателя. От твоих собственных движений, от твоей страстности или нежности зависит, удастся ли тебе заполучить выбранную игрушку. Ведь мало решить, что тебе нужно, надо еще поймать добычу, а она будет извиваться и скручиваться, словно кобра, танцевать, покачиваться из стороны в сторону, словно волна, биться об пол и о стены, словно хлыст, взмывать вверх и падать вниз, как воздушный змей, приближаться к тебе и внезапно отстраняться, доводя тебя до безумия и вызывая головокружение. И наконец, когда ты окончательно настроишься на мастурбацию, один из жутких, ненавистных и желанных змеев войдет в тебя – молниеносно, мастерски. Ощущения настолько невероятные, настолько идеальные, что ты забудешь свою досаду и горечь и будешь лишь стонать: «Да-да-да, еще!» И: «Я люблю тебя!» Ты почувствуешь себя влюбленной, отдашься целиком и полностью. И будешь права. Какое искусство, какое чудо науки! Ты ждала презрительного холода металла, а получила нежность лепестков розы, тепло человеческого дыхания. Ты боялась, что тебя пронзят насквозь, оставят окровавленной, а вместо этого проникновение оказывается столь нежным и аккуратным, что ты плачешь от счастья. Движения то замедляются, то ускоряются, силы в них то больше, то меньше, инструмент любви чудесно извивается внутри твоего тела, проникает все глубже, рай не кончается, и ты уже согласна умереть от удовольствия. Но инструменту лучше, чем тебе, известно, где начало, а где конец любовного акта, поэтому он позволяет себе исследовать грани, до которых никто никогда не доходил. Ты открыта и словно выставлена напоказ на уроке по анатомии. Впрочем, вскоре ты уже не помнишь себя, ни о чем не думаешь, ты смеешься, изнемогаешь, плачешь, наслаждаешься, погибаешь, ощущаешь жизнь во всей ее полноте, ты уплываешь к звездам.