Пленение Селии - М. Валентайн Страница 27

Но впереди ждали новые приключения, поскольку сэр Джейсон Хардвик проник в самые глубины своего похотливого воображения и, подобно волшебнику, жестам которого он подражал, обнаружил неиссякаемый запас фокусов с помощью своего невольного ассистента. Ни за что в жизни не могла Селия понять, почему Джейсон открыл эту кампанию по ее унижению. Ее все больше тревожило его непонятное поведение, и она начала задумываться над тем, не сбежать ли. Однако у Селии не хватило воли, чтобы уйти. Подобно существу, угодившему в одну из трясин, которыми была усеяна пустошь, она обнаружила, что все глубже и глубже погружается в эту трясину, созданную ее мучителем.

Для собственного развлечения сэр Джейсон придумал ряд новых игр, последняя из которых сводилась к тому, чтобы связать Селию, засунуть ей кляп в рот и держать в страхе, ибо она не знала, что он может сделать с нею, пребывающей в столь беспомощном состоянии. Его кровать с пологом на четырех столбиках оказалась идеальной в данных обстоятельствах, и он использовал свои любимые шелковые кашне, чтобы привязать трясущиеся руки Селии к резному дереву столбиков или, если у него на то было настроение, также и ноги, таким образом поставив нагое тело пленницы в распластанном положении и тогда все ее прелести становились отлично видны. Она даже пальцем не могла пошевелить, а такая неподвижность доводила возбуждение сэра Джейсона до неистовства. Сознание того, что со связанным телом можно поступать по собственному усмотрению, доводило сэра Джейсона до экстаза, и Селия часто обнаруживала, что его пенис уже стал липким после оргазма, когда он запихивал его ей в рот.

Кудрявые рыжеватые волосы в области гениталий и ануса Селии сейчас постоянно сбривались, хотя она иногда занималась этим сама, не желая доверять бритву рукам злого сэра Джейсона. Однако тот выходил из себя, когда обнаруживал, что она уже опередила его, ибо это событие он ожидал с большим нетерпением. Сэр Джейсон набил руку в бритье, однако вместо того, чтобы проделывать эту операцию поскорее, он растягивал процесс, медленно и умело водя лезвием, сбривая скопление колких волосинок и обнажая к своей радости бледную шелковистую плоть Селии. Закончив процедуру, он умасливал только что выбритую кожу особым маслом, обращая главное внимание розовому бутону ее клитора. Пока сэр Джейсон трудился, тот увеличивал свой размер в два раза, особенно когда он брал его между большим и указательным пальцами и массировал, заставляя плоть под своей рукой извиваться и биться, а следовавшие за этим стоны больше походили на рыдания… наверно, так оно и было. Сэр Джейсон догадался, что эти ловкие манипуляции доводили Селию до сумасшествия, а этот метод доставлял столько же удовольствия, сколько и неудовольствия. Поэтому он пользовался им лишь в тех случаях, когда считал, что она избалована более традиционными ласками. Каткую бы технику сэр Джейсон ни применял, он настойчиво доводил ее до оргазма, разбухший лепесток под его умасленными кончиками пальцев бурно и страстно трепетал. Он и в самом деле страшно гордился тем, что заставлял Селию кончать против собственной воли. Для нее это было равносильно окончательному поражению перед сэром Джейсоном… как и разрывающая сердце неподвижность связанного тела. Видя, что влажные оранжево-розовые малые губы Селии совершенно обнажены почти до невозможности раздвинутыми ногами, сэр Джейсон брался за фотоаппарат, чтобы сделать несколько кадров этого сверкающего пейзажа, которые будут проявлены в маленькой темной комнате по соседству с винным погребом. Эти фотографии будут затем увеличены, и таким образом все сочные детали женственности Селии приобретут увеличенные размеры. Он собирался преподнести эти фотографии своему кузену на день рождения.

Фотография стала серьезным увлечением сэра Джейсона, когда он был студентом в Оксфорде. Однако лишь недавно он оценил по достоинству потраченное на это время. Со времени приезда Селии коллекция фотографий, связанных с ней, увеличилась в сто раз, причем самые лучшие снимки хранились в отделанных золотом фотоальбомах, которые он запирал в сейфе спальни и таким образом держал подальше, от любопытных глаз слуг. Больше всех он ценил фотографию, на которой Селия мастурбировала. Сделать этот снимок было нелегко, поскольку Селия решительно возражала, чтобы ее запечатлели на пленке в столь унизительном положении. Он и в самом деле почти отказался от своей затеи, ибо упрямство пленницы было не сломить. Однако после нескольких бокалов хереса и еще большего количества зловещих угроз насчет того, что с ней сделают, если она не согласится, ее бледные бедра широко раздвинулись перед линзой. И игра стоила свеч, слюнки текли, смотря на позу Селии, которая лежала на спине с выпяченными ягодицами, а бритая ямочка ее ануса украдкой посматривала в объектив. Пальцы одной руки раздвинули сверкающие пухлые губки ее плоти, средний палец другой вращал набухший лепесток клитора, а луч света отражался от кремового меда, текущего из нижнего источника. Сэр Джейсон буквально чувствовал его пикантную сладость, хотя это была лишь двухмерная фотография, которую он прижимал к своему носу. Он коснулся капающего отверстия кончиком языка, но плоская поверхность фотографии не могла достойно заменить сочную действительность.

Жизненный путь сэра Джейсона приближался не к весне, а скорее к середине лета, и он мог похвастать тем, что обладал плотью многих женщин и девушек, однако ни одна из них не шла ни в какое сравнение с прелестной Селией. Ее миниатюрное тело было самим совершенством. Хотя она была не столь пышной женщиной, какие в его время нравились большинству мужчин, ее изящное сложенное тело оказывалось гораздо более эротическим и соблазнительным. Как храбро она боролась со своими страстями и как храбро ее маленькая прелесть противилась такой борьбы, давая сэру Джейсону уйму доказательств в пользу этого. Он с таким восторгом смотрел, как тело Селии реагирует на его знаки внимания, и чем больше она возражала, устно или иначе, тем влажнее становилась, а благоухание, возникавшее в итоге этого, не могло сравниться с ароматами ни одной из женщин, которых он познал. Какой трепет он испытывал, просыпаясь на следующее утро после их встреч, когда обнаруживал, что его пальцы все еще благоухают ее тайными ароматами. Его язык наслаждался малейшими остатками этих ароматов, отчего вставший с утра пенис пульсировал, требуя своего.

Селия видела себя на этих фотографиях и помнила обстоятельства, при которых эти снимки появлялись. Она впервые оценила, посмотрев глазами мужчины, сладострастные прелести собственного тела. Конечно, Селия не была столь наивной по части самовозбуждения. Отвергая любые намеки на сексуальный контакт с Колином во время их первых невинных свиданий, Селия время от времени прибегала к помощи пальца, чтобы снять напряжение, правда, со скромными результатами. Надо было появиться еще одному Хардвику, чтобы познакомить ее с подлинными наслаждениями, которые способны доставить подобные эксперименты.

Поэтому Селия позировала, отдаваясь вынужденному порыву и идя навстречу всем требованиям сэра Джейсона и даже больше, а щелканье затвора фотоаппарата возбуждало каждый чувствительный нерв в ее теле. Даже пальцы обретали новую жизнь, словно раньше были неспособны доводить ее до возбуждения. Действуя по приказу сэра Джейсона, Селия с живым интересом исследовала чудесную нежность собственной вагины, скользя пальцами по крохотной щели, пока не исторгался благоухающий сироп, покрывая ее пальцы и бархатистые внутренние губы. Выступающий язык клитора на ощупь был таким шелковым, ритмичные порывистые движения ее пальца заставляли того принять форму бабочки в полете. Селия даже дотягивалась до ягодиц и гладила задний вход. Щекотала гофрированный ободок, щедро орошенный соседним отверстием, и нашла атласную поверхность такой возбудительной, что инстинктивно начала засовывать и вытаскивать распаленный палец из прохода, в то же время ухаживая за клитором. Зачарованность Селии собой отражалась в глазах Джейсона, отчего ее щеки еще гуще залились девичьим румянцем, а чресла сэра Джейсона охватывал жар. Он так возбудился этими полными откровений сценами, что ему захотелось заменить фотоаппарат киноаппаратом, а в его уме уже складывались насыщенные приключений рассказы, в которых Селии отводилась роль главной героини, а ему — главного героя.