Тридцать ударов плетью - Риша Старлайт Страница 27

ЛЕВ

- С какой радости? – пискнул Джамаль.

Шакаленок аж побледнел весь. На лбу вены выступили от напряжения, и черты рожи поганой заострились. И мне очень не нравится эта его реакция и заинтересованность моей женщиной.

- С такой. Вы отняли у нее почку. А она носит моего сына. Я хочу получить живого ребенка. По возможности, здорового! Я не верну ее.

Тигран сверлит глазам старого лиса. Я сам слежу за его выражением. У Багаева, в отличие от его сыночка, ни один мускул не дрогнет на лице. Буддийское спокойствие и деловитость.

- Неделю дам. Развлечешься и вернешь обратно! – лениво бросает он.

- Ашотджан, ты не понял. – спокойно отметаю «заманчивое» предложение. – Я не собираюсь развлекаться. Алина моя женщина. МОЯ ЖЕНЩИНА! – повышаю тон. - Во что ты ее оценишь? Я готов компенсировать.

- Купить ее готов? – усмехается. – Девка уже мертва по документам. Чего ты себе там придумал?

- Новые выправлю, неважно. Если хочешь думать, что я ее купить у тебя хочу, то да, думай! Назначай цену!

Шакаленок ерзает на диване. Кидает в отца убийственные взгляды.

- Отец, чего ты с ними возишься?

- Заткнись! – говорим мы все одновременно.

- Держи себя в руках, Джамаль! – рычит на него батя, - Варшавские – уважаемые в городе бизнесмены. Раз пришли сюда решать вопрос цивилизованно, то мы его решим. Не в горах же, резню устраивать резона нет!

Хороший настрой у Ашотджана, но расслабляться рано. Чертовски, рано!

- В данный момент мне нужна от нее кровь. – спокойно ставит условие Багаев.

- Отец! – возмущенно сипит маленький ублюдок.

Всё чаще прикладывается к карману. Там у Шакаленка ствол. Нащупываю свой. На всякий случай.

- Не отдавай девку, отец!

Но Ашотджан не слушает пострелыша, продолжает свою негромкую речь.

- Раз в неделю, ты будешь привозить женщину в клинику, где у нее будут брать кровь. Немного. Не смертельно. Не опасно.

Откидываюсь в кресле, обдумывая это предложение. Наверняка это в тысячу раз лучше, чем сейчас, Алина будет со мной все это время, но еженедельный забор крови мне очень не нравится. Она беременна. Разве можно подвергать ее такому риску? Хотя сама бы Алина с радость согласилась на такое условие, я уверен! И тряслась бы потом всю неделю перед очередным взятием.

Ловлю взгляд Тиграна. Он кивает головой, поощряя мое согласие.

- Так как? По рукам? – протягивает мне свою жилистую ладонь Ашотджан.

Я напряжен до предела. Я очень не хочу торговаться кровью своей женщины. Это ужасно. За гранью добра и зла. Я за каждую каплю ее ответственен. Но и оставлять ее в темнице, в клетке, где вокруг рыщут шакалы, тоже не могу.

- Нет, отец! Это не справедливо! – истерично орет Джамаль на весь кабинет, вытаскивая ствол.

- Успокойся, Джамаль! – ревет старый лис, - Ты попутал?!

- Я не отдам им девку, она моя! – размахивает пистолетом шакаленок. – Глаза совсем безумные у него. – Моя! МОЯ!!! Она мне принадлежит! Не Горилле этому!

А дальше все происходит, точно в замедленной съемке. Джамаль, безумно вращая белками глаз навыкате, прицеливается прямо мне в лицо. Я пытаюсь уйти от прямого выстрела, на периферии зрения мечутся тени, происходит движение, кто-то орет и матерится, но кто именно, разобрать не могу.

Джамаль спускает палец на курок. И меня накрывает. Телом брата накрывает. Кресло не выдерживает напора из двух крупных мужских торсов, подламывается под нами, и мы летим на пол. Громкий выстрел до сих пор оглушает меня, и я ничего не слышу кроме зубодробительного свиста в ушах.

Тигран на мне. Глаза прикрыты. Стремительно бледнеет. Из уголка губ течет струйкой кровь. Капает прямо на лицо мне. Обнимаю брата. Вся его спина мокрая. Закрыл меня. Спину свою подставил. Чтобы шакал чертов не убил меня. Осторожно приподнимаю бездыханное тело брата. Вокруг нас суетится охрана. На старом лисе лица нет. Отчаянно матерящегося и сопротивляющегося Шакаленка берут под руки, силком выволакивают из кабинета. Ашотджан вызывает скорую. Вокруг Тиграна быстро растекается темно-бордовая лужа.