На осколках тумана - Наталья Ручей Страница 26

– Пока нет. Но надеюсь: ты объяснишь.

– Я не хочу… – слышу глубокий вдох. – Не хочу, чтобы ты прятался от реальности. Не хочу, чтобы ты ее подменял. Да, ты мой сын и поэтому можешь мне не поверить. Но ты достоин большего, ты достоин лучшего. Ты достоин счастья, но настоящего, живого и своего.

И теперь медленно выдыхаю я.

– Это просто красивая фотография, – перевожу взгляд на маму. – Не более.

Макс прав – у меня талант убеждать. Особенно, когда я не хочу распыляться на долгие и никому не нужные разговоры и врать.

Но это не единственная женщина, которую мой выбор заставляет поволноваться. Во время семейного ужина, на который приезжает и Катерина, мама делится впечатлениями от сегодняшнего дня, и я еще за столом замечаю, как сестра настораживается и бросает в мою сторону задумчивый взгляд.

А стоит закончиться ужину, как она требует показать ей фотографии, чтобы тоже проникнуться и, возможно, даже посетить выставку.

– Они в машине, – отмахиваюсь.

И на меня наседают уже две женщины сразу. Одна сгорает от любопытства, а второй не терпится приобщить дочь к прекрасному. Отец кивает, молча прося пойти им на уступки. Отставив стакан с бренди, я иду за картинами, небрежно ставлю их у стены в гостиной, куда перебралась наша компания.

– Так! – тут же спохватывается Катерина и спешит оценить то, что мы прикупили.

Она долго рассматривает фотографии, потом переводит взгляд на меня и безошибочно угадывает:

– Ты точно купил не кота!

– Кот очарователен, – пожимаю плечами, – но я не хотел, чтобы Барс ревновал.

– Кстати, как он? – интересуется мама. – Хоть немного поправился?

– Жив, здоров, – отчитываюсь, как на духу, – и на всякую попытку его раскормить, только фыркает в усы: «Не дождетесь!»

– Да уж, – усмехается отец, потягивая бренди и не проявляя к фотографиям ни толики интереса. – Он предпочитает видеть толстыми кошек, а сам на беременного быть похожим не собирается. Мужская позиция. Уважаю.

– Ты не любишь котов! – тут же напоминает мама отцу о его маленьком недостатке.

– У меня на них аллергия, это разные вещи, – парирует папа. – И я не признавался Барсу в любви. У меня для этого есть своя кусачая «кошка».

Отцу проще руководить огромной компанией и отвечать за сотни людей, чем выдавить из себя что-то ласковое, нежное и мимимишное. И мама прекрасно об этом знает, поэтому даже такой неудачный комплимент попадает в цель: «кошечка» немного смущается и тут же прячет свои «коготки».

Выждав еще пару минут, я оставляю фотографию с котом у стены, а вторую несу обратно в багажник. Разместив ее, вижу, что рядом со мной топчется Катерина.

– Почему не накинула куртку? – замечаю, как она немного дрожит от вечернего весеннего ветра, и снимаю пиджак. – Ну? Что у тебя?

Она не курит, так что ее выход на улицу следом за мной точно связан не с этим. Да и взгляд не намекает на то, что она просто хочет расслабиться, подышать свежим воздухом.

– Артем, – она кутается в мой пиджак, заглядывает в глаза и быстро тараторит, явно сильно волнуясь. – Артем, я тоже увидела на фото ромашку. Да, она красивая, как и девушка, я не спорю. Вернее, девушка не красивая, но там есть на что посмотреть. И снимок очень удачный. И ракурс, и я даже готова признать, что иногда у Щавеля что-то таки получается, и, возможно, ты прав, он не будет всегда подрабатывать фотографом на свадьбах и работать во второсортных мужских журналах. Возможно, у него даже будет блестящее будущее, и я к нему придиралась…

– Если ты хочешь пропеть оду гениальности Максу, – усмехаюсь, – я дам тебе его телефон. Уверен: он будет весьма удивлен и, возможно, немного рад.

– Да при чем здесь твой Щавель! – сестра от возмущения даже топает туфелькой. – Я говорю тебе о другом, я…

Пока она мучительно подбирает слова, я успеваю найти в бардачке сигареты и закурить.

– Артем, – тихо, так, что и в тишине вечера едва разобрать, говорит Катерина. – Ты ведь понимаешь, что это не твоя Ромашка?

Я не собираюсь никого убеждать, что не планирую закрываться в четырех стенах, отгораживаться от реальности и дрочить на фотографию незнакомки. Да, пара недель воздержания уже сказывается, это понятно по моей реакции на девушку в галерее. Когда просто хотелось схватить ее, задрать ее платье и отыметь так, чтобы ее светлый "нимб" перестал так ярко светиться, а голос стал хриплым не потому, что она долго молчит, а от стонов.

Но этот вопрос несложно решить, и думаю я сейчас о другом.

Мазнув взглядом по небу, я понимаю, что сумерки уступили настойчивой ночи, а мой телефон молчит. Сегодня я впервые не отправил ни одного сообщения Даше.

И она тоже не написала.

"Твоя Ромашка"…

Возможно, никакой "моей" Ромашки уже нет и в помине.

Интересно, а была ли она вообще? Или это так, пустое, и я вдруг ударился в фантазии, которыми не страдал даже в детстве?

И что будет, если я не напишу ей и завтра?