Заказ на экстаз. Москва слезам не верит - Зоя Анишкина Страница 26

– Сынок, что-то мне нехорошо. Подташнивает, и голова кружится. Кажется, твоя Аня переборщила с самообороной.

Я был так зол, что не сразу заметил действительно немного бледного папу. Из головы не шел разговор с Аней. Давненько никто не выводил меня из себя так сильно.

– Слава, ты бы правда с папой съездил до ближайшего травмпункта. Там дел-то на полчаса, зато мое сердце будет спокойно.

Я любил своих родителей, но это не мешало видеть их намерения насквозь. Сговорились, называется. И зачем маме нужно остаться наедине с Аней?

Не взбеси девушка несколькими минутами ранее, ни за что не поддался бы на явную провокацию. Но сейчас сам хотел остыть и с радостью пошел в направлении выхода.

– Хорошо. Поехали, но только ненадолго.

Мать, очевидно рассчитывавшая на длительную осаду, на секунду опешила. Уже все орудия вон подготовила для атаки, а тут даже расчехлять их не пришлось. Даже улыбнулся, а она подозрительно прищурилась:

– Вы поругались что ли? Слава!

Закатил глаза. Не счел нужным отвечать на этот вопрос. Они и так сегодня влезли слишком далеко. Возможно, уделяй я им больше времени или будь чуть более откровенен…

– Машина внизу стоит справа у подъезда. Я буду ждать тебя там. Сам дойдешь?

У отца хватило совести смутиться, а я вышел за пределы квартиры, нагло бросив Аню на съедение моей матери. Потерпит, не все коту масленица.

Если на этой неделе все пройдет спокойно и мне удастся решить хоть часть задач, то обязательно найду время на разговор с родителями. Хотя бы о том, что я больше не начальник отдела и сводный брат подарил мне семейный бизнес.

Наследие совсем другой части семьи, о существовании которой, кроме меня, никто здесь не подозревает. Как признаться в этом, когда тема столь болезненна?

Я знал о том, что Дворянский – мой отец, в течение нескольких лет, но это не имело никакого значения. Потому что эта была тайна моя и моего сводного брата Ильи. И больше никого. Он первый догадался о схожести и предложил сделать тест.

А потом все пошло по одному месту… Илья влюбился и решил покинуть родные пенаты. Спихнул мне якобы принципиально семейный бизнес, чтобы не прерывать потомственность.

И чтобы я не успел отказаться, сделал все красиво, тихо и за моей спиной, поставив перед фактом. А еще нечаянно сболтнул своему (нашему) уроду папаше, что у него есть еще одна причина ненавидеть этого наглого молодого выскочку.

Решил не ждать лифт, а спуститься по лестнице. Хоть этаж у меня был немаленький, но я любил мерное перебирание ступенек ногами. Это позволяло отвлечься и успокоиться.

А вообще заврался я. Сейчас создавалось впечатление, что мою жизнь плотным слоем окутала ложь. Что она везде, в каждой сфере и в каждом близком человеке.

Матери я врал про Дворянского и свое место в «Элитстрое», Ане – про то, что нарыли в «Кедровом», и опять же про Дворянского. Себе – что не влюбился и девушка, которая сейчас принимает удар от Красинской, значит для меня не так много, как думается.

Дыхание учащалось, ноги с непривычки стали забиваться, а икры болеть. Хорошо еще, мазь сняла все мучительные симптомы и сейчас дискомфорта в гениталиях не чувствовалось от слова «совсем».

Когда достиг первого этажа, распахнул дверь и выскочил на свежий утренний воздух. Хотя, откровенно говоря, сейчас скорее было время второго завтрака. Элэвэн о՛клок, так сказать.

Обычно в это время я уже на работе, но сегодня с утра все идет через одно место. Давненько в жизни не было подобной неразберихи. Несколько раз глубоко вздохнул.

Нет, все-таки мне просто не повезло. Я же не в одно мгновение решил скрывать эти сведения от близких. Мне хотелось защитить их, оградить от этой не совсем радужной действительности.

Жила же мама столько лет без тени Дворянского за спиной. Воспитывала меня, не жалея себя, а Спартак всегда был замечательным отцом. Лучшим из всех, кто мог достаться такому шалопаю, как я.

А Аня… Она тоже не просто так столько лет обманывалась, а окружающие работники не могли открыть девушке глаза. Ну не могу я поверить, что прям никто не замечал такой утечки!

Пикнул ключами, и любимая машина моргнула фарами. Отец уже стоял около нее и без разговоров сел в салон. Я приземлился рядом.

– Поедем в травмпункт или лучше просто в машине полчасика посидим?

– Ага, а мать твоя потом будет вопросы наводящие задавать. Нет уж, давай правда кукушку мою проверим, вдруг куда съехала.

Он бурчал, а я улыбался.

– Так мы ей не скажем. Охота тебе в очереди сидеть? То, о чем женщина не знает, ее не волнует.

Почувствовал на себе серьезный внимательный взгляд родного человека. Встретился с ним глазами. Он нахмурился, а потом недовольно произнес:

– Я не хочу ей врать. Тем более в таких мелочах. Без откровенности не построить счастливых отношений, сынок. И тут иногда как снежный ком: соврешь в мелочи один раз, и пошло-поехало. А там уже и не остановиться. Нет, я за честность, какой бы неудобной она ни была.

Вот создают же люди себе проблемы на ровном месте. Хмыкнул и покатил к ближайшему травмпункту. Благо тот действительно находился рядом.

Но едва мы зашли внутрь медицинского учреждения и отец стал выбивать себе очередь своей фирменной улыбкой, раздался телефонный звонок. Посмотрел на экран смартфона, на нем высветилось: «Миша аудитор».

Ну наконец-то. Поднял трубку.

– Добрый день, Вячеслав Спартакович. Мы закончили и хотели бы предоставить окончательные результаты Анне Константиновне.

Нахмурился и решил выйти за распашные двери, оставив папу наедине с Минздравом. Строго ответил:

– Думаю, сперва ваши отчеты изучу я, а потом уже передам полученную информацию Анне Константиновне.

На несколько секунд в трубке повисло напряженное молчание. Снова эти двое выдумывают фортеля странные! Еще на пути в Москву спорил с ними, доказывая, что мне лучше знать, как поступить с этой информацией.

– Простите, Вячеслав Спартакович, но в этот раз я вынужден быть категоричным. Мы предоставим результаты только лично владелице фирмы.

Скрипнул зубами. Упрямцы! Интересно, что они скажут, если узнают о том, что этот поезд давно уехал? Владелец фирмы – мой чокнутый биологический папаша, который каждый день доит меня, как корову в стойле.

– Михаил, я в последний раз повторяю…

Дальше разговор откровенно не заладился, потому что я не был самым требовательным человеком на свете. Я мог наладить коммуникацию, прекрасно понимал людей, но командовать… Это по части старшего братца.