(Противо)показаны друг другу - Наталья Юнина Страница 25

— Ты почему не сказала?! — кажется, в ступоре не только я, но и он, судя по напряженному, в миг покрывшемуся потом лицу.

— Что?

— Что ты девственница!

— Я?!

— А кто, блядь?!

— Это невозможно. Ты лишил меня ее три года назад в коттедже!

— Я?! — вот теперь он в ахере.

— Ты!

— А это тогда что такое?! Заросло от неиспользования?!

— Наверное.

— Два тебе по анатомии. Там ни хера не зарастает, тупица. И я тебя не трахал. Уж это я бы запомнил, — уверенно бросает Егор.

— А кто меня тогда…тогда трахал?

— Никто, бестолочь. Неужели сейчас непонятно?! — непонятно. Ничего непонятно. И думать я сейчас просто не способна. Шутки шутками, а у меня между ног по-прежнему вставлен кол. Спасибо еще, что не двигается. Это действительно офигеть как больно! На кой черт люди вообще занимаются сексом?!

— Если я сейчас скажу тебе покинуть мое грешное тело и свалить из квартиры, ты это сделаешь? — кряхтя, произношу я.

— Конечно же, нет.

— Логично. Тогда продолжай.

— Расслабься, что ли, — растерянно просит он. — И прости, — выдыхает мне в губы. Целует легонько, постепенно углубляя поцелуй. За что «прости» я так и не поняла.

Юсупов подается вперед, делая плавный толчок. Никогда не думала, что меня будет раздражать осторожность и, мать ее, нежность, что ли. Сейчас все это совсем не кстати. Кажется, от его медленных движений все только хуже. Да что со мной не так, блин?!

— Что ты долбишься в меня, как энцефалитный дятел?! — взрываюсь на очередном, пипец каком плавном, толчке.

— Ты меня еще будешь учить трахаться, недоросль?! Лежи и помалкивай.

— Ну а что ты так медленно все делаешь? Как будто издеваешься и специально так делаешь. Мне, блин, больно!

— Терпи, надо закончить. Ты, знаешь ли, не единственная, кто через это проходит. И не кряхти как умирающее животное.

— А давай мы тебе вставим кол в жопу, и посмотрим, как ты будешь кряхтеть?! Так, это что еще такое? — возмущенно бросаю я, когда ощущаю не только кол между ног, но и его протиснутую руку между нашими телами. — Ты туда еще сейчас пальцы будешь тыкать?!

— Я тебя сейчас придушу подушкой. Клянусь, Синичкина! И суд меня оправдает. Закрой рот и ни о чем не думай.

— Лучше бы у тебя там была пипетка. Дождевой червь. Ну или хотя бы охотничья колбаска, — прохныкала я.

Не надо было это воспроизводить вслух. Вот не надо! В этот момент мне становится страшно от реакции Юсупова, и я закрываю глаза. Не понимаю, что с ним не так. Вместо того, чтобы меня придушить, Егор начал не только покрывать мое лицо поцелуями, но и настойчиво ласкать меня там, поглаживая клитор. И не противно же ему сейчас трогать меня там, когда наверняка у меня между ног кровища.

Осознание, что он делает это не взирая на возможную брезгливость, вызывает во мне стыд за свои слова и поведение. Он ведь старается и еле сдерживается. Чего ж я как сука себя веду? Ведь действительно я не первая и не последняя, кого лишают девственности. Пипец, дважды! Дважды он меня ее лишил. Плевать, что первый раз в моей голове. В моем сознании ведь это так и есть. Как так вообще получилось?!

Пытаюсь абстрагироваться и забыть обо всем. И действительно расслабиться. В какой-то момент мне реально становится легче. Нет никаких волн оргазма и сплющенных от наслаждения ступней. Но мне действительно — нормально. Даже приятно ощущать тяжесть его тела. Сама не поняла, как в один из толчков из меня вырвалось:

— Ты тоже прости.

Еле слышно проговорила я, а после вновь ощутила на себе губы Юсупова. Не хочу, чтобы Егор считал меня нытиком и королевой всех бревен. Вдруг поймала себя на мысли, что хочу, чтобы ему было хорошо. Ну хоть кому-то должно же. Сама не поняла как, но я стала подстраиваться под его движения. Не так уж это и сложно.

— Все нормально, не сдерживайся, — тихонько произношу я, наконец открыв глаза. Черт возьми, могу поклясться, что на лице Егора блуждает довольная улыбка. И мне это нравится.

Перемещаю руки с его затылка на плечи и, сама того не осознавая, начинаю гладить его тело. Касаюсь его напряженных мышц и становится так кайфово от этого. Нравится изучать его тело и чувствовать пальцами его мышцы. Есть в этом что-то мощное. Вновь закрываю глаза, и сама тянусь к его лицу, подставляя ему губы.

В какой-то момент уловила, что движения Егора стали резче, быстрее. Нетрудно догадаться, что Юсупов скоро будет финишировать. И действительно, спустя еще несколько активных движений, он замирает и, уткнувшись мне в шею, кончает. Дышит тяжело, а я на пару с ним. В общем-то то, что началось ужасом, закончилось вполне сносно. Егор перекатывается на бок и очень неожиданно для меня, закрыв глаза, начинает улыбаться, а затем и вовсе смеяться. Не громко и не заливисто, но это заметно, черт возьми! А вот это уже неприятно.

— Смешно тебе, Егорушка? Только скажи кому-нибудь про то, что между нами произошло. Я тебе точно омлет сделаю из твоих яиц. И скажу, что у тебя щекотун в трусах! Понял? — обиженно бросаю я, натянув на себя покрывало.

— Вот что у тебя творится в голове, а, Лиль? Причем тут вообще кому-то и что-то рассказать?

— А что ты тогда смеешься? — поворачиваю к нему голову и взгляд как-то ненароком падает на его пах. Пипец, блин.

Юсупов тут же стягивает с себя презик, а мне, блин, становится жуть как стыдно. Что у меня теперь там сейчас между ног, если у него тоже не фонтан? Открытая рана? Блин, ну что я за херню несу?

— Я не смеюсь. Так, скорее удивляюсь тому, какие жизнь может преподнести сюрпризы. Охренеть, я тебе скажу, — произносит Егор, демонстрируя при этом улыбку в тридцать два зуба. — Ты как вообще? — протягивает ко мне руку и тянет мое задеревеневшее вмиг тело на себя.

— Не так ужасно, как показалось сначала, — пытаюсь отлипнуть от него. Неловкий какой-то момент. Особенно напрягает то, как он на меня смотрит. Сейчас дыру во лбу сделает. Представляю, что он обо мне думает.

— Не надо на меня так смотреть. Пожалуйста. Ты что делаешь? — испуганно бросаю я, когда Егор выдирает из моих рук покрывало, оставляя меня голой. Машинально съеживаюсь и тянусь за покрывалом. — Отдай.

— Дай посмотрю, что-то крови многовато.

— Ты что, блин, гинеколог?! — краска моментально приливает к лицу.

— Боже упаси.

— Тогда и не лезь, — вновь натягиваю на себя покрывало.

— Но я поболее твоего разбираюсь.

— У тебя было много девственниц, чтобы об этом судить?!

— Ни одной. Но что-то мне подсказывает, что с тобой что-то не так. Будем считать, что ты такая уникальная.

— Если уникальная в хорошем смысле, то ладно. Но я чувствую подвох.