Цена твоей любви - Ольга Дашкова Страница 25

Матвей торопливо задирает платье, тут же проводя пальцами между ног, вскрикиваю от остроты ощущений. Ведь я даже не сняла еще белье. Что будет, когда он просто коснется моей обнаженной плоти?

– Дьявол, Регина, я сейчас сдохну.

Подхватывает на руки, под ягодицы, торопливо куда-то несет, в моей голове туман, тело напряжено, любое его прикосновение вызывает еще большее желание.

– Сними все, хочу тебя видеть.

Дергает за молнию на спине, она поддается лишь с третьего раза, платье летит к ногам, снимаю кеды. Рву пуговицы на его рубашке, хочу касаться кожи, чувствовать его всего.

Хочу забыться на время, потому что невыносимо жить в вечном голоде по этому мужчине и воспоминаниях. Ничего не могу с собой поделать, понимая, что он предатель, страшный человек, растоптавший мою любовь, женатый, а у меня самой есть жених.

Искушение, наказание, боль.

Я готова сорваться в свой грех добровольно, потому что устала бороться и сопротивляться самой себе. Может, это все гормоны и сексуальный голод, но все, что сейчас происходит, такого за семь лет не было со мной.

Заходящее солнце освещает комнату и наши обнаженные тела, меня всю трясет, нервно облизываю губы, Матвей стал еще шире в плечах, под кожей играют мышцы, мне страшно смотреть в его глаза.

– Ты невероятно красивая.

Мы стоим так близко друг к другу, время остановилось. Если совсем недавно Матвей жадно целовал, снимая с меня белье, то сейчас практически ничего не делает, лишь ведет костяшками пальцев по лицу, шее, спускаясь к груди, нежно сдавливая сосок.

Теряюсь в этих ласках, сжимая кулаки, смотрю вниз на его возбужденный член, он подрагивает, на открытой головке блестит смазка, облизываю губы. Я чувствую его взгляд на моем обнаженном теле, лишь от этого возбуждаюсь сильнее.

А через секунду он снова целует, с еще большей жадностью и страстью, накрывая мою воспаленную плоть пальцами, размазывая влагу по половым губам, надавливая на клитор. Хватает всего несколько секунд, и я срываюсь в свой первый оргазм, жадно глотая раскаленный воздух между нами. Цепляюсь за плечи Матвея, впиваясь в них ногтями, вставая на цыпочки, прижимаясь сосками к его груди.

– Моя невероятная девочка, такая влажная, такая желанная, – говорит в губы, покусывая их, продолжая массировать клитор, а меня все никак не отпускает оргазм. – Течешь на моих пальцах от одного прикосновения, попробуй, какая сладкая.

На моих глазах облизывает пальцы, что блестят от выделений, а я сама обсасываю их, пробуя на вкус свой оргазм. Это так невероятно порочно и сексуально, что я снова прижимаюсь всем телом, чувствуя под ладонями, как Матвей напряжен, кожа покрыта испариной, гладкая и такая горячая.

Не давая глотнуть воздуха и не прерывая поцелуй, подхватывает под ягодицы, тут же укладывая на кровать. Его губы и руки везде, голова идет кругом, мое тело оживает и раскрывается только для него.

Целует грудь, засасывая соски в рот, кусая их и тут же облизывая языком, а я выгибаюсь навстречу, хочу еще, мне мало, очень мало. Матвей раздвигает мои бедра шире, снова касается половых губ, ведя по раскрытой промежности, останавливаясь на клиторе.

Как у него так получается – всего несколькими касаниями заставлять меня терять связь с миром?

– Такая нежная девочка, такая открытая, я придушу твоего жениха, если эта тварь еще раз коснется тебя.

Не успеваю ничего ответить, Матвей начинает лизать мою раскрытую перед ним промежность, я пытаюсь вырваться, все до такой степени остро и сладко. Но мужчина держит меня крепко за бедра, то засасывает половые губы, то клитор, то натирает его языком.

Кричу в голос, запрокинув голову, хватаясь пальцами за покрывало.

– Боже мой, боже мой… а-а-а-а… а-а-а-а… Матвей… не могу… не могу больше.

Внутри меня пульсирует огромный шар, воздуха не хватает, оргазм накрывает, пытаюсь вырваться, выгибая спину, но мне не дают. Он все продолжает эту пытку, продлевая мой оргазм, уже нежно лаская клитор языком.

Я умерла. Меня нет в этой Вселенной.

– Иди ко мне, думал, кончу лишь от вкуса твоей кончающей девочки на своих губах.

Матвей поднимается, тянет на себя, сам пускается на кровать, заставляя сесть сверху, убирая с лица распустившиеся волосы, а я смотрю и тону в его глазах, они темные, как океан перед грозой. На скулах играют желваки, часто дышит, сжимает одной рукой грудь, другой талию.

Чувствую между ног его возбужденный член, тот трется об меня, а я, опустив руку, сама трогаю его и веду бедрами, увеличивая трение.

– Играешь, маленькая, кончу прямо так, с ума меня свела.

Улыбаюсь, я сейчас забыла о прошлом, словно его нет, словно мы встретились только вчера и между нами сумасшедшая страсть и невероятное желание. Хочу почувствовать, как это – просто любить, а не ненавидеть.

Матвей не выдерживает, резко приподнимает меня и опускает на свой член. Вскрикиваю, кусая губы, он растягивает, насаживая, заполняя собой полностью.

Притягивает за шею, целует, сам стонет мне в рот, прикрыв глаза. А потом, откидываясь на кровать, лишь смотрит.

– Двигайся, Регина, давай, моя царица, двигайся, девочка.

На грани откровенности и пошлости, но это возбуждает.

Раскачиваюсь на члене, привыкая к его размеру, мне душно и жарко, распущенные волосы липнут к спине. Опираясь руками о грудь Матвея, сгораю под его взглядом и возбуждаюсь снова.

Веду бедрами, меняя угол проникновения так, как надо мне, не знаю, сколько проходит времени, но движения становятся резче. Чувствую, как внутри все вибрирует, как зарождается что-то невероятное, стягивая легкой болью внизу живота.

Соски заостряются. Откидывая за спину волосы, ласкаю грудь, объезжая член Матвея, чувствую, как он набухает еще больше, а меня разрывает на миллион осколков. Я кончаю третий раз просто от проникновения, не слышу своего голоса и крика, бьюсь в конвульсиях сокрушительного оргазма.

Я, наверное, потеряла сознание, потому что перед глазами только алые круги, Матвей садится, прижимая меня к себе, целуя плечи. Чувствую лишь теплую влагу, растекающуюся между ног.

– Матвей.

– Да, моя девочка.

– Ты не надел презерватив.

– Я чистый, не переживай.

– Дело не в этом.

Меня словно окатывает ледяной водой, я ни одному мужчине не позволяла быть с собой без защиты никогда, лишь Жаров это сделал тогда и сейчас.

– А в чем?

Он все еще во мне и возбужден, сижу на нем сверху, зацелованная, обласканная, потерявшая голову от удовольствия. Но молчу, не отвечаю, лишь кусаю губы.

– Ты ничего не хочешь мне сказать?

– Хочу.

– Говори.