Её невыносимый лжец - Жасмин Майер Страница 24

— Просто не мог сидеть, сложа руки.

Она облизала губы, глядя на губку в моих пальцах. Переступила с ноги на ногу. Если меня не подводит зрение, а также все мои полученные за прожитые годы знания о женщинах, то Соня не только удивлена… Она возбуждена.

Просто, чтобы убедиться, я медленно выжал губку, а Соня сглотнула, заворожено глядя на пену, скользящую по моим пальцам. На то, как я отставил губку в сторону и выключил воду.

— Андрей… — выдохнула она едва слышно, и мой член в штанах моментально дернулся. — Ты вообще настоящий?

Ее глаза снова потемнели. Светлый ободок вокруг зрачка почти полностью исчез. Я ведь всего лишь хотел помочь ей, даже не рассчитывал, что мытье посуды окажет на нее такой эффект и окажется круче самой изощренной прелюдии.

— Я настоящий. Можешь меня потрогать, если не веришь.

Этот разговор явно свернул не туда, куда должен был. Я вообще не рассчитывал на секс сегодня, учитывая, насколько хорошо я успел познакомиться с Сониными тараканами. А еще я не хотел все усложнять. Просто хотел ей помочь. Хотел быть рядом до тех пор, пока не решу отношения с Никой. Хотел объяснить, в конце концов, что да, женат, но это уже ничего не значит.

А в итоге…

Уже в следующую минуту она шагнула ко мне, а я — к ней.

— Аля спит? — прошептал я между поцелуями.

— Да… — выдохнула она.

Ее полустон-полушепот сводил меня с ума. Особенно, когда она произносила мое имя. Я еще ни разу не слышал, чтобы мое имя звучало именно так, как его произносила Соня.

Я сорвал с нее водолазку, на мгновение отстранившись от ее губ. А она потянула на себя мой свитер. Пришлось отпустить ее, чтобы самому стянуть его через голову и куда-то отшвырнуть. Ее губы опустились ниже, на мой подбородок, потом шею. Она застонала, когда я, расстегнув крепления лифчика, освободил ее грудь.

Невероятно. Маленькая, аккуратная, с твердым вздернутым соском, я накрыл ее руками, а сам снова потянулся к ее губам. Ее жаркому рту и красивым губам, от которых мне сносило крышу.

Я хотел попробовать ее на вкус, исследовать тело, открыть для себя ее неповторимые впадинки и ложбинки. Узнать запах, почувствовать дрожь ее тела в момент наивысшего удовольствия каждой клеткой своего тела. Но безумное желание бурлило в крови, не позволяя медлить. Не давало смаковать. Требовало взять, здесь и сейчас. Добиться и получить свое. Наконец-то.

Я подхватил ее за бедра и усадил на освобожденный от всего обеденный стол. Не прерывая поцелуев, легко надавил ей на плечи, вынуждая лечь на спину. Соня плавилась в моих руках, откликаясь на каждое движение. Ей не нужно было повторять дважды, она чувствовала мои желания кожей, читала их без всяких подсказок.

Еще раз скользнув пальцами по ее ребрам, я пообещал себе, что в следующий раз обязательно сделаю это губами и языком, но сейчас я больше не мог медлить. Потянулся к ее джинсам, расстегнул и стащил вместе с бельем, оставляя болтаться на одной ноге. Выпрямился на секунду, чтобы полюбоваться ею — открытой, голой, беззащитной. С прикушенными губами, чтобы не дать волю стонам. Она смотрела на меня из-под полуопущенных ресниц, разведя в стороны ноги. И лежа на обеденном столе, у которого еще час назад была идеальной мамой и хозяйкой. А сейчас была чистым искушением.

— Надеюсь, прошлое предложение еще в силе? — прошептала она.

Я толкнул кухонную дверь, не сводя с нее взгляда, а после высыпал на стол целую жменю ярко-синих квадратов.

— Двадцать четыре. Как и обещал.

— Только обещаешь… — выгнулась она, обхватывая меня голыми бедрами. — Закрой дверь…

Я выполнил ее просьбу, потом дернул на себя молнию, и штаны упали к щиколоткам. Навис над ней, упираясь локтями по обе стороны от ее головы. Ударил бедрами, позволяя члену скользнуть между ее разведенных ног.

— Ох!.. Андрей.

О боже. Как я только не кончил от одного ее стона, не знаю. Сгреб со стола один презерватив и разорвав зубами, раскатал латекс по всей длине.

Сильнее развел ее бедра, подхватив под ягодицы, и стал медленно погружаться. Черт. Она была тугой, как девственница. Я даже зажмурился, пытаясь думать о мертвых кроликах, котятах и щенятах, о чем угодно, черт возьми, только не о том, как это охренительно быть внутри нее. Нельзя так позорно облажаться в первый же раз и кончить даже до того, как я войду в нее полностью.

— Больно? — отреагировал я, когда она едва слышно вскрикнула.

Соня кивнула.

— Прости, — пискнула она. — Я давно не…

О, боже. Только не продолжай.

Я накрыл ее губы поцелуем, продолжая погружаться в нее и также медленно выходить. Потянулся рукой туда, где соединялись наши тела, и помог ей расслабиться, мягкими нежными поглаживаниями. Она была слишком сильно напряжена, а я слишком спешил.

Ее мышцы обхватывали меня так туго, что я бы в жизни не поверил в то, что она рожала, если бы не видел ее дочери. Сколько же времени у нее не было секса? Разве люди вообще могут столько вытерпеть?

— О боже… О боже…

Я не останавливал круговых движений пальцами и не отпускал ее рот. Соня дрожала мелкой дрожью, и все сильнее впивалась в мои плечи руками. Забота о ней отвлекла меня от собственного близкого оргазма, пока я продолжал медленно входить в нее.

А потом я погрузился в нее целиком. Соню выгнуло дугой подо мной, несмотря на то, что я был куда тяжелее ее. Она впилась зубами в мое плечо и вся натянулась, как струна. Я прикусил ее сосок зубами, ускорил движение пальцев и, не выходя из нее, шевельнул бедрами.

Ее оргазм был мощной лавиной, которая чуть не унесла меня за собой. Я отпустил себя, понимая, что, хотел бы продлить эти мгновения, но сейчас просто не продержусь и секунды дольше.

Особенно, учитывая, что она потянулась к моей руке — той самой, еще мокрой, — и втянула указательный палец себе в рот.

Меня моментально унесло.

Я лишь несколько раз ударил бедрами глубоко и сильно, по-прежнему остро чувствуя отголоски ее неутихающего оргазма, и кончил следом.

***

Даже после секса я продолжил целовать Соню, не в силах насытиться ее губами. Ее отзывчивостью. Не прерывая поцелуев, помог ей подняться со стола и избавиться от остатков одежды. Разделся сам.

Она повела меня в ванную, хотя я мог ориентироваться в ее квартире даже с закрытыми глазами. Было по-прежнему невероятно странно видеть знакомую планировку, но с другой мебелью, кафельной плиткой других цветов и узоров.

И ощущать, после стольких лет верности, совершенно другую женщину в своих объятиях.

Я должен был сказать ей правду до того, как наши отношения зайдут слишком далеко. Именно так я собирался поступить до того, как она оказалась подо мной на кухонном столе, но эту грань — до и после — мы преодолели со скоростью света. Обратного пути больше не было — узнай сейчас она правду, я уже был бы лжецом в ее глазах. Так стоит ли портить этот момент сейчас?