Несвобода - Тальяна Орлова Страница 24

— Угу. Как только у тебя будут деньги, начинай вкладываться. А пока я готовлю, ты убираешь и моешь посуду. Машина тебе в помощь. Больше от тебя ничего не требуется. Домработница приходит дважды в неделю, но она не заходит в личные комнаты.

— О… А может, я могла бы убирать…

— Не могла бы. Пусть работой занимаются профессионалы.

Показалось, что мое признание в неумении готовить распространилось на все. Хотя я и в уборке специалистом не была, но могла бы научиться! А он так отрезал, словно я даже не способна. Постаралась ответить без обиды в голосе:

— Зря вы так. Знаете, когда человек что-то делает, то не чувствует себя балластом, не считает себя обязанным. И потому самого себя воспринимать легче.

— А может, я хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной? Через несколько дней ты обживешься, привыкнешь, уже не будешь держать нос по ветру — в каком бы направлении бежать. И тогда мне не помешает твое чувство вины. Тоже, кстати, отличный способ управлять людьми — не проси ничего особенного, просто веди себя так, чтобы люди не забыли, что тебе обязаны.

— И почему я не удивлена? Я тогда лучше буду помнить, что вы меня сюда сами притащили — обманом, между прочим. И — чудо какое! — ни капли вины не остается.

— Жаль, — он с улыбкой выставлял на стол прозрачные чашки. — А я так надеялся, что тебе станет неудобно и просто физически понадобится меня хоть чем-то отблагодарить.

— Вряд ли.

— Еще придется купить тебе платье. По работе — не поведу же я тебя в ресторан в джинсах. А ты еще обиженного клиента должна охмурить. На хорошее платье ты вряд ли накопила, так что снова — или в долг, или в чувство вины. Деньги мне не особенно нужны, так что сама понимаешь, на что я рассчитываю.

Он шутил, я хоть и пыталась отвечать с серьезным видом, но понимала, что поддерживаю игривый тон:

— Покупайте. И никаких долгов или чувства вины! Это ведь вас, а не меня, джинсы не устраивают. Кстати, у меня только летние ботильоны и кроссовки. Не помешают сапожки — к платью, конечно.

— С ума сойти. И никакого чувства вины или хотя бы благодарности?

— Ни капли. Как только приедем домой, верну вам все вещи в целости и сохранности. Будете выдавать мне только по необходимости, как спецодежду.

— Ты просто перекрываешь мне кислород. Чем же мне еще тебя обязать?

— Ничем. А даже если обяжете, то я вспомню про этот разговор, и даже благодарность убью в зародыше.

— Это ты пока мой омлет не попробовала. Убийца зародышей.

— Готовите вы в самом деле превосходно.

— Не захлебнись слюной и благодарностью. А то я только этого и жду.

Я невольно рассмеялась. В принципе, вот такой флирт — мягкий, веселый — я вполне способна пережить. И настроение само собой поднимается. А может ли быть такое, что он осознанно про каждый свой шаг говорит прямо? Обескураживает этим, но заодно вооружает. Дает чувство безопасности. Не станет же человек всерьез воспринимать угрозу от того, кто открыто каждое желание озвучивает! Да еще и так объясняет каждый свой крючок, что на него попасться невозможно. Так есть ли вообще крючки, или мы просто играем в слова? Или это чувство безопасности и является самым главным крючком? Тогда вчерашний поцелуй был лишним — он шел вразрез с общей стратегией! Проще махнуть рукой, чем понять этого человека.

А ведь я даже не поинтересовалась, за какую сумму Кир согласился меня подставить. И очень напрасно! Возможно, было бы меньше разочарования, когда выяснилось — Вадим Андреевич ничего не заплатил, но зато согласился принять на испытательный срок в должность менеджера. Кирилл, конечно, тут не шиковал, но я и представить себе не могла, что он рвется в этот бизнес. Да еще до такой степени, чтобы идти по головам. Он сел в машину на заднее сиденье, ровно через две минуты, как я об этом узнала, и восторженно заверещал:

— Вадим Андреич, доброго денька! Аришка! Как же я рад тебя видеть! Вот, вещи твои в пакетик собрал.

Свою объемную спортивную сумку он разместил рядом. Похоже, собирается в Москву переселяться. Но это неудивительно, менеджеры должны быть под рукой — они не только по телефону работают, но часто и сопровождают девушек. Я взяла передачу, но в ответ только поморщилась. Негодяй же сразу сообразил:

— Обиделась, что ли? Так я же от чистого сердца! И ведь это Вадим Андреевич, мы с ним с первой версии сайта знакомы!

— Понятно, — вздохнула я. — И все твои мотивы понимаю — старые друзья, отличная выгода. Так что сделай нам обоим одолжение: никогда ко мне не обращайся.

Сам Вадим Андреевич только улыбался, не отрывая взгляда от дороги. То ли ему доставляли удовольствие наши разборки, то ли он просто любил атмосферу всеобщей ненависти.

— Ариш, ты почему такая злая-то, а? — обиделся Кир. — Я ж тебя приютил, на заскоки твои внимания не обращал. И уж раз Вадим Андреевич захотел твоего переселения, то все равно ж бы переселилась!

Я не удержалась, развернулась к нему и зашипела:

— Ты представляешь, как меня перепугал?! Мог бы просто сказать — выселяю! Нет же, надо было до инфаркта довести! Я же за тебя, дурня, перепугалась! Ты хоть понимаешь, что я к Вадиму Андреевичу пошла только потому, что за него ни капли бы не переживала?!

— Как интересно, — наконец-то вставил водитель и свое мнение.

Но Кир виновато развел руками:

— Прости, но вот это уже была не моя идея…

На этот раз обвиняемый и бровью не повел. Да и смысл ему высказывать? Как с гуся вода.

Я отвернулась к окну, обозначив свое мнение по всем вопросам.

Вначале мы приехали в элитную квартиру в самом центре столицы. На шестнадцатом этаже нас ожидали шикарные четырехкомнатные апартаменты. Помещение было большим, но почти пустым. По крайней мере в гостиной стоял только небольшой диван и два стула. Вадим Андреевич объяснял Кириллу:

— Можешь жить в любой комнате, но бардак сам за собой убирай. Очень часто здесь останавливаются девочки — те, кто из области. Переночевать или на несколько дней. Иногда и водители заглядывают, если надо долго ждать. У всех есть свои ключи, так что не веди себя так, будто ты тут хозяин. Просто перевалочная база. Я раньше сам здесь жил, но потом решил, что постоянно присутствовать в Москве незачем. Предпочитаю тишину и чистый воздух.

— В вашем случае это называется социопатией, Вадим Андреевич, — вежливо вставила я.

Он лишь улыбнулся:

— Очень мило, когда психологическую характеристику тебе дает хронический социофоб.

— Я не социофоб! И вполне замечательно общаюсь с людьми! Нормальными, конечно, откуда вам об это знать?

— Ого. Кто-то злился на нас с Кириллом, а теперь решил не распаляться на двух персон?

— Да кто на вас злится? Я, наоборот, очень благодарна за все эмоциональные встряски, которые вы мне уже устроили и еще устроите!