Муж моей сестры - Милана Стоун Страница 23

Маленькая, она ещё не видела, как в эту клетку сажают людей. Правда народу на такое представление приглашают намного меньше. 

В последний раз «мясом» служил один ахеревший мент, что перешел дорогу не тем людям. Хорошо его тогда потрепали, кажется, он остался инвалидом. 

С каждым годом все сильней удивляюсь извращенному вкусу некоторых людей. Именно в этот момент встречаюсь взглядом с «хозяином» данного представления. 

Морщусь, не скрывая это от него. И даже он мне не ровня, никто, сука, в этом городе, я свой авторитет потом и кровью зарабатывал около двадцати лет. 

Мужику уже за шестьдесят, а рядом с ним молодая девушка, чем-то похожая на мою малышку Еву, такая же крошечная и испуганная, единственное, в чем наш вкус, кажется, совпал.

Неужели мы с ней выглядим так же? Так же мерзко.  

Откидываю от себя эти мысли, устремляю взгляд на арену. Уже мало, что чувствую, ни жалости, ни желания прекратить. Уже давно меня ничего не берет. Кроме, конечно, одной мелкой сучки, что точно одурманила. Других объяснений я не вижу. 

Уже слышу рядом жалобные всхлипывания, пытаюсь успокоить, сжав ее коленку в тот момент, когда на волкодава накидываются сразу двое, одного он успел устранить. 

Молодец, не ожидал. Но судя по тому, как он хромает и скулит, осталось ему не долго. А жаль.

— Не здесь, Ева, терпи. Сиди смирно, — рычу я над ее ухом, но это не помогает, она лишь сильнее сжимается, забивается. Чувствую ещё немного и сбежит, но я ей не позволю. 

— Они... — трясётся. И если я сейчас ее не успокою, то она заистерит в голос, что мне совершенно не нужно. Не сейчас. — Они же...

Черт меня потянул взять ее с собой! Какой идиот. А Ева, как я и предполагал, начинает реветь и содрогаться, уже не смотрит на арену, кусает кулачок и пускает соленые реки.

Ну п*здец. Может наорать? Да язык не поворачивается. 

— Не реви. Ёб, что же ты такая неженка, — злюсь на неё, притягиваю за руку к себе и уложив голову на грудь, рычу: — Иди ко мне и не смотри.

Обнимаю сильно, глажу по дрожащей спинке. Но малышка не успокаивается, льёт слёзы на мою рубашку и вздрагивает с каждым визгом животных. 

Я, наверное, извращенец, потому что от данной близости член упирается в ширинку, и нестерпимо хочется большего. 

Прямо сейчас и пох*й, что она расстроена, это даже прибавляет перчинки. Нагнуть бы или раком поставить прямо на этом удобном диване. 

Мне было все равно, что на нас кидают заинтересованные взгляды, мне не по себе от того, что я такой идиот, я должен был хотя бы предупредить малышку. Хотя, думаю, и это бы не помогло. 

Слишком нежная, впечатлительная. Невинная телом и душой. А я как те два волка, что пытались сожрать соперника, только испытывал к ней далеко не воинственные чувства. 

Похоть, нереальную жажду прикосновений, желание угодить. Такое со мной точно впервые. И хочется пожалеть, вывести ее отсюда. Встряхнуть. Наорать. Ещё пожалеть, только уже дома на шелковых простынях. 

Но ничего, характер нужно закалять, нечего жить в розовых мечтах, со мной такого не будет, пора дать ей понимание того, какая жизнь на самом деле. Пора показать ей обратную сторону богатства. Мое дно, в которое я ее опущу. 

— Вы делаете ставки? — спрашивает чуть погодя, когда схватка окончена, и на арене лежит проигравший, истерзанный волкодав.

— Бывает, но не сегодня, — отвечаю честно. Иногда я ставил на людей, но ей этого знать не нужно. Она и так меня боится, а мне это не на руку. Ева отстраняется и переводит взгляд на арену. И я решаю задать интересующий хоть и очевидный вопрос. — Он тебе нравится?

Киваю на большого пса, что был весь в крови, еле дышит, но живой. Волков уже увели, а он продолжает лежать там, где упал. И она снова всхлипывает. Скулит жалобно, так же, как и он. 

Я могу понять ее чувства, к животным я отношусь более снисходительно чем к людям. Возможно, она такая же. 

Нет, она лучше, лучше меня, лучше всех вместе взятых, что собрались в этом здании, это видно по доброму взгляду. Она портит своим светом нашу тьму. Зря, зря привёл. Зря вообще разрешил жить в моем доме. Она принесёт море проблем. 

— Мне его жалко, — скулит хрипло, надрывно, закрывает глаза, тяжело дышит. — Он умрет?

Слишком молод, но такова его судьба, да и травмы получил серьезные. Врать ей не хочу, поэтому говорю все как есть.

— Если нет, то забьют после представления. Так делаю всегда, когда псина сильно ранена.

Далее происходит то, чего я ожидать никак не мог. 

Малышка удивляет меня, когда хватает меня за плечи и впивается ноготками так, что я еле сдерживаюсь, чтобы не завалить ее прямо здесь и не отыметь.