Погоня - Ната Радуга Страница 23

Чувство вины грызёт внутренности. На долю секунду даже пожалел, что у меня такая жизнь, и, что заволок Куркова в это. Но только на миг.

Сейчас смотрю как он бесится, как он сдерживает себя зубами, чтобы не высказать мне всё, что думает. Но чувствую надолго его не хватит. Но то, как он печётся о моём здоровье, очень приятно.

С тех пор, как влез в этот бизнес, обо мне никто не беспокоился, просто из-за того, что ему не плевать. И не из-за денег. А по-человечески.

- Спасибо! – сказал я Роме, когда он помог добраться до комнаты и лечь в кровать.

Он ничего не ответил, завозился с чем-то на прикроватной тумбочке и появился передо мной со шприцом в руках.

- Не за что, - всё же заговорил он. – Зад свой дай.

Я слегка повернулся на бок, сдерживая стон боли, чтобы не слышать, как Курков опять шипит и ругается через зубы. Спустил мои штаны, оголяя задницу, похлопал по ягодице сильнее, чем нужно в такой ситуации. От чего яйца сжались и член задёргался. Обычная реакция на Рому, ничего нового.

- Всё, - вколол что-то и выбросил шприц в ведро рядом с кроватью. – Ну и, какого хрена ты был на том складе? – он сел на край и скрестил руки на груди.

Я же говорил, что надолго его не хватит.

- Я должен был проверить товар, - ответил я, смотря в его пронизывающие глаза.

- Проверил? – саркастически спросил он, наклонив голову набок.

- Нет, не успел, - поднялся, чтоб поравняться с ним. – Алёхин всё вынюхал? – задал вопрос, догадываясь о его ответе.

- Лично не говорил, но уверен, что да, - мы говорили, не отрывая взгляд друг от друга.

- Поцелуй меня, - вырвалось у меня, прежде чем я подумал.

Не в моей привычке, что-то просить. Но именно в этот момент, когда мне больно шевелиться, я хочу, чтоб он это сделал. И не просто поцелуй, а потребность. Всё во мне хочет почувствовать его теплоту.

Вот так!

Был властным и серьёзным мафиози, а стал нюней, который просит о поцелуе.

Курков смотрел на меня пару секунд, после чего подался вперёд. Положил руку на мою щеку, коснулся лбом к моему, шумно выдохнул.

- Ненавижу тебя, - тихим и хриплым голосом шепнул он и коснулся моего рта.

Его жёсткие губы, казалось, вливают в меня энергию и силы. Впервые поцелуй был не напористый и грубым, а нежным.

Одна выпущенная пуля, и мы поняли. В этот момент, когда мы были настолько близко, вкушая чувства друг друга. Каждый по-своему понял – пути назад нет. Только вперёд, и только вместе.

Прошло несколько дней, как мы сидим в четырёх стенах. Я уже задыхаюсь. Удалось связаться с Серёжей, и он сказал, что клуб обыскали, но ушли ни с чем. Я же не идиот записать его на себя, или держать там то, что может навредить моему бизнесу.

- Долго мы будем тут отсиживаться? – спросил Куркова.

Мы лежали в кровати, как, собственно, и последние дни. Он пичкает меня лекарствами и бесится, когда я порываюсь уйти.

- Сколько надо, - грубо отрезал он. – Рана ещё не затянулась.

— Это будет долго, я не могу лежать и ждать бог знает чего, - поднялся и посмотрел на него.

- Да блять, каждый день одно и то же, - он встал с постели, подошёл к окну, открыл её и прикурил сигарету. – Тебе же русским языком сказали, что мы в розыске.

- А я тебе в сотый раз повторяю – я это дело решу. У них ничего конкретного на меня нет. Меня толком и не видели, я нигде не числюсь, и на меня ничего не записано, - я встал следом и подошёл к нему. – Подключу своих юристов, и они разрулят это дело в два счёта.

- Откуда такая уверенность? – выпуская клубок дыма, смотрел в темноту за окном.

- Деньги решают всё, - я взял сигарету у него.

- Ты думаешь Алёхин берёт взятки? – усмехнулся он, сев на подоконник.

- Алёхин – нет, а вот те, что выше него – да, - Рома опустил голову и обдумывал мои слова.

- Хорошо, - согласился он. – Два дня ещё посидим, потом выйдем. Пусть уляжется шумиха.

Спорить не стал. Надо ещё набраться сил. Со своим дерьмом я разберусь, а вот с тем, что Куркова считают чуть ли не изменником – не смогу. И мне нужно охранять его жизнь. Больше всего Алёхин не терпит предателей и я уверен – поимка Куркова у него на первом месте.

Но не быть мне Маратом Дёминым, если позволю хоть пальцем тронуть то, что моё.