Девушка из службы доставки - Лили Кэйт Страница 23

Прошло уже две недели со времени нашей договоренности с Райаном. Я собиралась пойти на его игру в субботу, но в самый последний момент папа заставил меня работать, а с папой никто не осмеливается спорить, особенно когда кто-то голоден.

Мы хотели встретиться с Райаном после матча, но он получил небольшую травму во время игры, и ему надо было позаботиться об этом. С тех пор мы обменивались сообщениями, и это было весело, очень весело.

Он слал мне жуткие шутки для моих стендапов, а я в ответ посылала ужасные хоккейные советы. Согласна, все это звучит глупо, но... это наша фишка.

— Я не могу, — ответила я Джио, мальчику-игрушке Анджелы на этой неделе. Он еще более оранжевый, чем Анджела, и мне кажется, использовал больше спрея для загара. У меня закружилась голова от их общего запаха. — Прости.

Джио нахмурился, затем зашел за стойку и крепко обнял Анджелу. Он наклонил ее так низко, что мне показалось, будто она сейчас коснется головой земли, а затем небрежно поцеловал:

— До встречи, детка. С меня ужин. Плевать на хоккей.

Анджела испустила стон удовольствия, когда Джио ушел:

— Ну, разве он не жеребец?

Я невнятно пробормотала что-то себе под нос. После Райана в полотенце, оранжеволицый кукольный Кен даже рядом не стоял.

— Так вы что, теперь пара?

— Пара? — Анджела улыбнулась. — Не знаю, как это называется, но он ночевал у меня прошлой ночью.

Я взвизгнула и ткнула ей пальцем в лицо:

— Так и знала! Ты весь день такая душка. Как только он назвал тебя деткой, я поняла, что у вас была ночь любви! Я думала, ты просто зависаешь с ним, но неужели все идет к серьезным отношениям?

Она прикусила губу и, прежде чем повернуться ко мне обратно, отправила пиццу в духовку:

— Он милый.

— Я так рада за тебя. — Я хлопнула по стойке. — Давай, иди отсюда. Иди в душ. Приготовься к свиданию.

— Но сегодня я должна быть с тобой до закрытия.

— Я справлюсь, — сказала я, махнув рукой. — Беги, наслаждайся. Юношеская любовь — такая драгоценная.

— Ты уверена, что справишься сама?

— Всего-то пара пицц. Без проблем! Папа будет готовить, а я развозить, если будет совсем запара. Не волнуйся.

— Ты — лучшая. — Анджела послала мне воздушный поцелуй и исчезла, оставив после себя облачко блесток с волос.

Я приготовила еще одну пиццу, затем вытащила телефон, чтобы написать смс Лизе.

Я: Хочешь получить двадцать баксов плюс чаевые? Нужна твоя помощь сегодня!

Она тут же ответила.

Лиза: У меня есть два часа. Буду у тебя в пять.

Два часа спустя мы с Лизой приготовили и доставили шесть пицц. Я выдала ей двадцать баксов, еще тридцать она получила на чай. Все счастливы. Как только я помахала ей на прощание, подъехал папа, чтобы помочь все закрыть. Он вообще приходил в пиццерию когда захочет. Мне кажется, есть преимущества в том, что ты босс.

Я поздоровалась с папой, но нас прервал телефонный звонок. Папа Перетти снял трубку, послушал человека на той стороне линии, и его лицо напряглось. Я наблюдала за ним, протирая стойку.

— Двадцать? — спросил он слабым голосом. — Двадцать.

У меня напряглись плечи. Хотя я была не совсем уверена, но, кажется, догадывалась, кто там на другом конце провода.

— Нет, без проблем. Она приедет. — Папа повесил трубку и странно посмотрел на меня. — Нам нужно двадцать улыбающихся пицц.

— Папа, мы же собирались закрываться! — я попыталась сопротивляться, от всей души желая, чтобы Анджела выбрала любой другой вечер для встречи со своим новым парнем. — Я уже отпустила Анджелу, и мне никак не успеть все сделать одной.

— В таком случае, у тебя есть я, только я и ты, малыш.

Малыш? Голос папы звучал дружелюбно.

— Я начну с теста, ты займись начинкой.

Мы работали рядом в тишине, я и папа в процессе приготовления двадцати улыбающихся пицц для человека, который, вероятнее всего, сделал этот заказ лишь для того, чтобы привлечь мое внимание. Не могу решить, мило это или... или что-то еще.

Я уже согласилась пойти на свадьбу с Райаном, и, если в этом все дело, то я вообще не знала, зачем он позвонил к нам в пиццерию. Мне казалось, наши отношения переросли пиццу.

— Зачем кому-то вдруг понадобились двадцать пицц? — пробормотала я, когда мы заканчивали работу над двенадцатой.

— Я думал, ты мне скажешь. — Папа поднял бровь и с любопытством посмотрел на меня, пока я поправляла нос на десятой пицце. — Клиент назвал тебя по имени.

— Ты уверен? — У меня все свернулось внутри. Двадцать пицц — это вряд ли свидание. Либо это шутка, либо у него вечеринка.

— Ты что, встречаешься с нашим звездным клиентом, Энди?

Я резко подняла голову:

— Нет, конечно, нет. Я просто девушка из службы доставки.

— В штате есть и другие девушки, но никто из них не продал столько пицц одному человеку, и ни одну не называют по имени, как тебя.

— Что я могу сказать? — Я старалась не смотреть папе в глаза. — Я очаровательна.

Папа фыркнул:

— Ну да.

Я выложила глаза четырнадцатой пицце:

— Неужели в это сложно поверить?

— Энди, в тебе есть много чего — ты умная, нахальная, красивая, но вот очаровательная? — он покачал головой. — Я надеюсь, ты знаешь, что, в случае, если во время доставки он заставит тебя почувствовать себя неудобно, только скажи мне. Я все решу.

— Неудобно? — Я вспомнила, как мы с Райаном почти поцеловались в кофейне. Неудобно? Нет. Восхитительно? Волнующе? Согласна на большее? Да, да, да и да. Я старалась сдержать улыбку. — Нет, папа, ничего такого.

Папа прекратил работу и скрестил руки на груди:

— Тебе нравится этот парень.

— Нет! Папа, прекрати это.

— Ты уверена? Он не грубит тебе?

— Уверена. Ничего такого, — я сделала паузу. — Он вроде как друг.

Я чувствовала, как папа рассматривает меня, только родители так могут. Он дал мне время, чтобы самому понять, вру я или нет. Чтобы убедиться, что ничего не спрятано между строк, но я была так же смущена, как и он от всей этой ситуации, так что, к счастью, мне нечего скрывать.

— Что ж, если все действительно так, как ты говоришь, тогда поезжай. — Папа подтолкнул ко мне стопку готовых пицц, видимо решив, что верит мне достаточно. — Если он сделает тебе предложение, соглашайся, но это обойдется ему в сто пицц.

Я уперла руки в боки:

— Так что это получается, ты думаешь — я стою сто пицц?