Демон внутри меня - Лана Мейер Страница 23

О том, чтобы он убил меня.

Убей! Лучшей убей! УБЕЙ МЕНЯ!

Конвульсивно содрогаюсь от боли и в жалких попытках вырваться, но это уже невозможно – насильник сжимает мои бедра, а руки стиснуты наручниками, которые царапают мои запястья. Не говоря уже о том, что руки затекли до проедающих плоть мурашек. Я почти их не чувствую.

– Подчиняйся, блядь. Не рыпайся, – рычит Стоунэм, сжимая мои лопатки до хруста. Он не бьет меня. Не бьет напрямую, но это куда хуже. Дергает за волосы, как за ниточки своей новой марионетки.

Звонкий шлепок ремня о мои бедра, порождает полнейшую тьму в глазах. Он разрывает меня, не жалея тараня своим твердокаменным инструментом. Я распадаюсь на мелкие частички, и знаю, что никогда не соберусь снова.

Пытаясь спрятаться от острой физической боли, я пытаюсь найти укрытие в своей душе. Глядя на пустые, затуманенные муками глаза в отражении, я пыталась отыскать внутри себя прежнюю Мелиссу.

А когда я нахожу ее, осознаю, что в душе еще хуже.

Потеря девственности такая мелочь, по сравнению с тем, что он только что сожрал мою гордость заживо, обесценил, превратил в дешевку.

Там, в самом центре всех моих душевных терзаний, устало скулит сердце. Оно разрывается на маленькие кусочки, разрушенное с оголенными нервами и сжигающей все нутро несправедливостью.

До тла.

Физическую боль я заглушить могла. Я могла отключиться на крайний случай.

Но когда я заглянула в душу и увидела там одни руины и пепелище, мне стало по-настоящему жаль себя.

Он забирает душу. Заберет все. Тело – это только верхушка, фантик который Кай небрежно распечатал.

И эта боль, что он принес мне, будет грызть меня изнутри еще многие ночи, многие месяцы и годы, а может и до конца жизни.

Такую боль невозможно излечить. Ничем.

– Не плачь, ягодка. Тебе понравится трахаться. Рано или поздно тебе все понравится. Ты сама будешь просить меня о том, чтобы я связал тебя. Поверь. Хотя, нет, плачь. Твои слезы заводят меня куда больше… – Кай Стоунэм настоящий дикарь. Псих. Если раньше у меня оставались хоть какие-то сомнения на этот счет, то теперь они пропали. Он считает насилие нормой и тем, что может «нравится».

Мне так противно. Страшно. Отвратительно.

Всей душой я ненавижу своего губителя и насильника. Но он уже живет и двигается внутри меня.

Как паразит, как вирус, как демон.

Он проникает в кровь и подчиняет меня своей воле.

И боль не уходит. Она только нарастает, пока его огромный член таранит мое хрупкое тело. Долбит, как на автомате.

У меня остается только беззвучное: «Боже, пожалуйста. Пусть это закончится. Пусть это закончится и как можно скорее.»

– Плачешь, сука. А сама влажная, такая блядь, тесная…Тебе давно пора было стать женщиной. Для кого ты хранила свою сраную девственность? Для принца на белом коне?! И где он сейчас?! Где? Инфантильная дурочка.

Дьявольский смех сопровождает его ужасные слова.

Оскверненная. Беспомощная. Грязная.

Стоунэм сломал мою Вселенную. Перевернул с ног на голову мой мир и затащил в ад.

– Я знал, что ты будешь такой узкой и приятной. Так много крови. Ты вся красная, как та ягода, – хрипит насильник, наклоняясь к моему плечу. Он прикусил мою кожу, и наши взгляды переплелись в отражении. Я морщилась от боли при каждом чертовом толчке.

Пожалуйста.

Пожалуйста, прекрати.

Пусть это закончится. Боже, дай этому закончиться. Помоги мне.

Руки затекли, кровь потекла по внутренней стороны моих бедер.

В глазах мужчины не было и признаков человечности. Не было никаких знаков, что он вообще способен понять, что такое «пожалуйста».

– Красивая и сладкая шлюха, – тихо дразнит он, продолжая трахать меня.

Трахать.

– П-пожалуйста, – плачу я, когда Стоунэм ослабляет кляп. Но он вновь затыкает меня галстуком, продолжая творить с моим телом все, что ему заблагорассудится.

– Заткнись, сука. Принимай меня, шлюшка. Тебе же это нравится, да? – он сжимает мою спину, и я всерьез начинаю переживать за свои ребра. Вот-вот что-то хрустнет.

– Вот так, – вожделенным шепотом произносит насильник, кровожадно вколачиваясь в мое тело. Проникая в самую глубь, до нутра, которое закрывала от всех прежде. В мою жизнь и во все, что от нее осталось. – Я сказал смотреть в отражение, плохо слышишь, дешевка?

Мои бедра горели от его ударов, я уже ничего не соображала, его речь была несвязной, нелогичной. Это было животное. Просто животное.

Я с ужасом сквозь пелену слез глядела в зеркальную гладь, заглянув в глаза полные безумия прежде, чем отключиться.

Видимо, мое тело потеряло сознание от шока и боли.

Пелена похоти застелила его взгляд, когда он кончил на мою поясницу. Последнее, что я помню, это как его желание обжигающими каплями прилипает к моей коже.