Порочные забавы - Зара Деверо Страница 23

Воспоминания об этом маленьком тайном развлечении ускорило наступление эякуляции. По спине Питера пробежала дрожь, его ягодицы и мошонка поджались, рука проворнее залетала по стволу пениса. И вот, когда Питер уже зажмурился, приготовившись исторгнуть сперму, у него за спиной вдруг раздался строгий окрик:

– Не смей этого делать, гадкий мальчишка!

Питер замер: ему почудилось, что в комнату бесшумно вошла его мама.

Он оглянулся и вздрогнул: в дверях стояла Анна, одетая с ног до головы во все кроваво-красное. Ее белокурые локоны были стянуты на макушке резинкой в торчащий хвост, груди скованы плотной баской, а на ногах были надеты сапоги-чулки на высоких каблуках. Срамное место было оголено, и щель между половыми губами отчетливо выделялась под лишенным волос лобком.

Стыд и ужас пригвоздили Питера к месту, пенис моментально скукожился, хотя похоть и не ослабла. Впервые в жизни его застали за рукоблудием, с вялым членом в руке, и теперь он уже вовсе не был уверен, что имеет право гордиться таким причиндалом.

Смятение Питера усилилось, когда он увидел за спиной Анны Келли. Она была в гладком кошачьем наряде из искусственной блестящей кожи иссиня-черного цвета, таких же перчатках и ботинках на шпильках. Питер втайне всегда обожал ее и порой, занимаясь самоудовлетворением, представлял ее себе в различных фривольных позах.

– А ты как здесь очутилась, Келли? – с дрожью в осевшем голосе спросил он, суетливо засовывая пенис в ширинку пижамы.

– Не трудись его пока убирать, – суровым тоном строгой гувернантки промолвила Анна. – Келли пришла со мной, но тебя это совершенно не должно тревожить, жалкий пачкун. Ты заслуживаешь наказания за свое скверное поведение. Кто позволил тебе играться со своим стручком? Что ты с ним здесь проделывал, скверный мальчишка? Отвечай!

Анна взмахнула рукой и огрела Питера плетью по заду. Он взвизгнул от обжигающей боли и подпрыгнул на месте, непроизвольно пустив струйку мочи в штаны.

– Я почувствовал себя несколько нервозно в незнакомой обстановке, – промямлил он, переведя дух, – и решил таким образом снять нервное напряжение.

– Выходит, онанизм для тебя – это нечто грелки в постель или второго одеяла? – грозно спросила Анна и стегнула его плетью по ляжкам.

– Именно так, – подтвердил Питер, потирая больное место рукой. – Ты ведь ничего не расскажешь Джудит, Келли?

Он проглотил подступивший к горлу ком и уставился на обеих женщин. Их решительный вид и сексуальный наряд вогнали его в ступор. Даже в самых своих вольных фантазиях он не представлял себя в таком окружении. И хотя из его раскрытого рта и вырывалось нечленораздельное мычание, разыгравшееся воображение моментально нарисовало ему поразительную картину его экзекуции. Причем сам он оказался, как это ни странно, одетым в коротенькое платье, чулки на подтяжках и дамские трусики.

Пока ошалевший Питер размышлял, не сходит ли он с ума, Келли расстегнула молнию на своем «кошачьем костюме» типа комбинезона, нахально ухмыльнулась и, приблизившись к нему почти вплотную, язвительно произнесла:

– Возможно, я и не расскажу Джудит о твоем плохом поведении, Питер. Но ты должен это заслужить. И не пытайся увернуться от ударов. Делай все, что я тебе прикажу!

В нос ему ударил дурманный запах ее промежности. Он протянул руку к ее пушистой киске, желая ее приласкать, но тотчас же был наказан за своеволие новым болезненным ударом плетью.

– Ой! – вскрикнул он и отдернул руку. – Мне больно! И вообще, вы могли бы заранее предупредить меня об этой игре!

Новый, еще более резкий и болезненный удар по заднице заставил его прикусить язык. Аромат киски Келли вскружил ему голову, от жжения в области таза на глаза навернулись слезы. Келли горделиво взирала на него, словно богиня, а в двух шагах от нее стояла волшебная злая фея в кроваво-красном одеянии. У Питера разбегались глаза, он не знал, кому из этих роковых женщин отдать предпочтение и перед которой из них упасть на колени и начать целовать ей ноги.

– Сними пижаму, червяк! – приказала ему Анна. – Разденься догола, встань на четвереньки и целуй мою обувь!

Питер снял куртку – прохладный воздух охладил его пыл и слегка проветрил мозги. Уже более уверенно он снял штаны и предстал перед женщинами абсолютно голым.

– Чего же ты ждешь, жалкий раб! – прикрикнула на него Анна и замахнулась плеткой. – На колени! Живо! Лижи мне ноги!

Побагровев от злости и негодования, Питер упал перед ней на колени, утешаясь мыслью, что его не видят в этой неприглядной позе его приятели по футбольной команде. Как ни странно, откровенное унижение возымело обратное действие на его петушка: он встряхнулся и вскинул свой красный гребешок. Из его единственного глаза вытекла прозрачная густая слеза. Оттопырив зад с коричневатым морщинистым анусом и болтающимся под ним мешочком с яичками, Питер согнулся и в три погибели, упершись раздутой головкой члена в пол, и замер, с ужасом подумав о том, что стоящая за ним Келли может начать охаживать его плетью. От этой мысли пенис отвердел, словно рукоять швабры, а задний проход сжался.

Несколько привыкнув к такой позе, Питер сообразил, что в ней имеется определенное преимущество: подняв взгляд от мысков сапог Анны, можно было лицезреть ее восхитительно длинные стройные ноги, а самое главное – то, что находилось между ними! Ему еще никогда не доводилось видеть голую женскую киску, украшенную сверкающим бриллиантом. Драгоценный камень был искусно вживлен в головку большого клитора и оказывал на созерцавшего его гипнотическое воздействие. Питер готов был отдать коренной зуб за возможность лизнуть это волшебный отросток и, хорошенько ее пососав, довести Анну до оргазма. Но позволит ли она ему такую вольность?

– Я хочу, чтобы ты вылизал до блеска оба моих сапога! – непререкаемым тоном сказала Анна. – Включая подошвы! И не вздумай сачковать!

Чистить обувь Питеру не было внове, особенно женскую. Он ежедневно чистил до блеска обувь своей матушки: отороченные овчиной зимние сапожки на молнии, выходные туфли на среднем каблуке и мокасины на каждый день. Высокие сафьяновые сапоги Анны были украшены бляхами и шпорами, пристегнутыми ремешками к лодыжкам и каблучкам. От одного лишь взгляда на них у Питера перехватило дух и свело спазмом мошонку. Рот его наполнился слюной, а язык непроизвольно высунулся на всю свою длину и принялся дюйм за дюймом облизывать мягкую кожу.

Вкус сафьяна и запах женских ног постепенно привели Питера в необыкновенное умиротворение, какое охватывает человека, наконец-то нашедшего смысл своей жизни. Он готов был провести в таком положении весь остаток своих дней, наслаждаясь зрелищем прелестей Анны, ароматом ее естества и трепеща в ожидании хлесткого удара плетью по своим оголенным ягодицам. Ничего иного ему было не надо.

– Хорошо, достаточно, – наконец сказала Анна. – А сейчас мы наденем на тебя ошейник.

Келли дала ему пинка под зад, он живо вскочил на ноги и позволил ей надеть ему на шею собачий ошейник с медными заклепками. Келли дернула за цепочку, пристегнутую к ошейнику, и сказала, что было бы неплохо сделать ему пирсинг грудных сосков и пропустить через колечки веревочки.