В ловушке страсти - Алина Лис Страница 22

Если бы взглядом можно было убить, Дэмиан уже был бы мертв.

Глаза Рианы горели ненавистью, а палитра эмоций искрила так, что было почти больно. Бурный гнев сменялся отчаянием, гасли всполохи надежды и под всем этим тлело еле ощутимое возбуждение.

Демон залюбовался принцессой – такой невозможно прекрасной она была, когда стояла тяжело дыша, вжимаясь в стену. И снова, в тысячи раз сильнее чем прежде, захотел завладеть ею – присвоить это ладное изящное тело и мятежную душу. Познать все оттенки ее чувств, довести до экстаза, услышать признание с ее стороны. Раскрыть для нее радость подчинения, добровольной и полной передачи контроля, стать господином ее слов и мыслей.

Жаль, что пришлось пойти на шантаж, но иначе Риана никогда не согласилась бы, что между ними есть влечение. Сладкая, милая анхелос слишком цепляется за маску крутой демоницы, не в силах даже самой себе признаться в том, чего хочет в действительности. И не замечает, как маска то и дело сползает, обнажая ранимую и уязвимую сердцевину.

Что же, если ей нужно, чтобы ее заставляли, Дэмиан не прочь. Ему нравится заставлять хороших девочек заниматься всякими непристойностями. От одной мысли о том, что он сейчас сделает с принцессой, уже каменный стояк.

Неоттраханной она отсюда точно не выйдет.

***

Подчиниться немыслимо. Вчера я была связана и беспомощна, но сегодня – нет. И выполнить его приказ это признать, что все сказанное ди Небиросом – правда. Что я зря ломала и выковывала себя столько лет, заставляя становиться жестче. Училась командовать и бить не раздумывая, училась быть сильной. На самом деле мое место – обнаженной на коленях перед господином, в ошейнике.

– Нет, – сказала я, цепляясь за утешительную ложь. – Ты не сделаешь этого. Ты не собирался…

Сделает, он же мерзавец.

Демон неприятно улыбнулся.

– Думал, что ты умная девочка и не будешь сопротивляться. Сама же сказала: я насильник, бывший каторжник, полный отморозок. Полагаешь, такого негодяя остановят твои слезки, принцесса?

– Ты снова попадешь на каторгу!

Он расхохотался.

– Так и представляю этот судебный процесс. В стране не останется ни одного подданного, кто бы ни видел тебя голой и готовой к порке. К тому же я всегда могу сказать, что спектрографии украли. Ты пришла в клуб добровольно. Сама поднялась со мной наверх, сама сняла маску и разрешила тебя связать. И сама попросила сделать снимки. На память.

От обрисованной перспективы меня затрясло. Чем громче скандал, тем сильнее будет испачкана моя репутация.

– Если не веришь, что я это сделаю, можем для затравки показать их твоей губастой подружке. Позвонить ей? – он вынул магофон.

– Нет! – поспешно выкрикнула я.

Богиня, кому угодно, только не Ингрид! Она всегда так восхищалась мной, считала сильной, крутой. Рядом с ней я сама поверила, что я – не раздражающая обуза, а опасная роковая штучка. Демоница, рожденная повелевать другими расами.

– Тогда расстегни платье.

Сама не веря до конца что делаю это, я подняла руку к верхней пуговице. Снова замерла, глядя на демона в упор. Нет, так нельзя! Если я сделаю это сейчас, то окончательно покажу, что сдалась. Стану едой для него, признаю его власть над собой.

А что я еще могу сделать?

Пылающий взгляд ди Небироса обжигал. Стало трудно дышать, по телу словно гуляли колкие электрические искры. Я чувствовала себя зверьком в ловушке. Мушкой, завязшей в паутине.

– Или ты мне сейчас покажешь свои сиськи, или завтра на них будут любоваться все, кто читает “Сплетницу”, – интимно и почти нежно пообещал он.

Будь что будет! У меня просто нет выбора.

Пальцы скользнули по круглым прохладным пуговицам, расстегивая их – одну за другой. Замерли после третьей.

Под это платье не надевают сорочку, а бюстье я не ношу. На мне только чулки, пояс и трусики.

– Расстегивай все, – приказал Дэмиан, не отрывая от меня бешеного взгляда.

Вынуть анам? Ударить, убить проклятого демона – я ведь могу это сделать! И тогда никто ничего не узнает. Скажу, что он напал на меня, а я защищалась…

Я представила Дэмиана разрубленным надвое в луже крови и меня замутило от ужаса и протеста. Да, он мерзавец, сволочь, насильник, но я-то не убийца!

После четвертой пуговицы стало легче. Я быстро, почти не задумываясь, расправилась с остальными и замерла, удерживая платье на груди. Сейчас агрессивный наряд казался глупым, а сама я в нем – жалкой.

– Хорошая девочка, – его голос дрогнул. – Теперь покажи мне себя.

Нет, он не мог просто навалиться и облапить, ему непременно надо было унизить меня до конца! Щеки полыхнули жаром. Я отвела взгляд и медленно раздвинула края платья. Демон шумно выдохнул, поднял руку и провел от ключицы к началу татуировки. Совсем легко, кончиками пальцев.

Ощущение стыда стало нестерпимым, и я зажмурилась, прячась от его вожделеющего взгляда, но не от нежных уверенных прикосновений.

Кожа ощутила тепло чужого дыхания, горячие губы накрыли сосок, и с моих губ сорвался невольный стон. Лучше бы ди Небирос был груб, лапал меня жадно и бездумно. Я не хотела получать удовольствия от того, что он со мной делает. Хотела ненавидеть и презирать.

– Моя… – с нежностью прошептал демон, целуя меня в приоткрытые губы.

– Сволочь! – отозвалась я, вцепляясь до боли в его волосы. – Чтоб ты сдох!

***

Риана дернула его за волосы, и Дэмиан в отместку распустил ей прическу, зарывшись пальцами в прохладные гладкие пряди. Простонал ее имя, уже понимая, что потерял контроль. Слишком бешеный поток противоречивых чувств излучала девушка. Дэмиан просто опьянел – сильнее, чем вчера, почти мгновенно и бесповоротно.

Он целовал ее снова и снова, до распухших губ, чувствуя, как тонет в испепеляющей силе ее эмоций. Захлебывался от чужой ненависти, возбуждения и стыда. Сходил с ума, лаская и тиская. Гладил и целовал нежную кожу с нарисованными на ней окровавленными шипами. Прикусывал остренькие розовые соски. Стискивал до синяков ладные упругие ягодицы.

Сладкая, желанная. Его девочка.

Под его напором ярость и возмущение уступали место желанию, и это было правильно. Демон подхватил ее под бедра и подсадил на ближайший ящик. Риана смотрела на него снизу вверх, и под поволокой взгляда полыхало все то же неукротимое упрямство, разжигая еще больше желание терзать ее и мучить, отдавать стыдные приказы и прикасаться к ней – бесцеремонно, по-хозяйски.