Он меня погубит - Оливия Лейк Страница 22

Мелодия оборвалась резко, сменившись нестройным звуковым рядом, когда я резко подхватил малышку и усадил на клавиши. У меня никогда не было секса на рояле, даже на простеньком пианино не было!

– Как в фильме прямо, – улыбнулась Мелена. – Я в детстве с мамой смотрела.

– Что за фильм? – поинтересовался, зубами стянув тонкую бретельку – крепкая грудь меня интересовала, признаться, больше, но у нас ведь беседа светская намечается. И ничего что ствол у меня уже полчаса в полной боевой готовности.

– Миллиардер знакомится с проституткой и предлагает ей стать его спутницей на неделю, потом влюбляется и просит выйти замуж.

– «Красотка», что ли? – нахмурился я. Этот фильм даже мамонтов застал. – Мама смотрела его раз пятьсот, – пояснил, когда изящные светлые брови взлетели вверх.

– А что она смотрит сейчас?

А вот это ты зря, мышка-малышка. Любопытство сгубило не только кошку, но и мышку.

– Она умерла, – сухо бросил, жестко сжав округлые бедра. Из-за ее папаши умерла. Нет, формально он убил только Грея, но де факто виновен и в ее смерти. Гребаный мерзкий выблядок. Я завелся, не чувствуя, что давлю слишком сильно, смяв до красных пятен нежную кожу.

– Прости, я не знала, – шепотом проговорила Мелена. Ее ресницы задрожали. Я не успел остановить руку, ласково сорвавшую хрустальную слезинку. Блядь!

Мелена обняла меня за торс, мокрой щекой холодя грудь. Ну вот, я хотел трахнуть ее на рояле, а она котенком беззащитным ко мне жмется. И пахнет от нее сладко – с ума просто сводит. Я жестко подавил желание утешить ее, защитить, взять трепетно и нежно, как она того заслуживала. Мелена – дочь врага. Я не могу жалеть ее и тем более испытывать что-то, кроме похоти. Она вкусом и запахом, доверчивостью и чистотой стремится сбить меня с пути, разбудить душу мою пытается. Не выйдет. Я пройду дорогой мести до конца. Я на могиле матери клялся.

– Что это? – запустил руку между ног и ухватился за гладкую полоску. – Я говорил: со мной никаких трусиков, – агрессивно дернул, разрывая изящный шелк.

Мелена ахнула от неожиданности, вздернув голову, глаза свои ясные распахивая.

– Марк… – успела выдохнуть, когда я, оставив прелюдии, грубо вошел в нее, протаранив дырочку. Игры в проститутку не прошли даром – внутри она была приятно влажная, теплая и тугая. Ствол скользил легко, наслаждаясь сладостным трением. Это могло быть приятно нам обоим, но я слишком жестко вколачивался, не утруждаясь сглаживать резкость. Странное чувство злости владело мной: хотелось растоптать свет в ее глазах. Не надо меня любить! Пусть знает, что у меня внутри нет никого, кому можно отдать сердце. Так будет лучше для нас обоих.

Мелена, закусив губу, прикрыла глаза, и я все же умерил сумасшедший ритм: резкие толчки сменились медленными плавными покачиваниями. Я не стремился сделать ей больно, но все еще хотел наказать за то, что она такая… Такая охренительно притягательная. А ведь мышью была, на которую и встал не сразу. Хотя вру, встал. Встал и до сих пор насытиться не мог.

Раз мышка полюбила игры, я тоже решил поиграть с ней: выскальзывал до конца, два-три раза вставлял лишь головку, а потом резко на всю длину загонял, со шлепком, вжимаясь в истекающую соком промежность.

– Погладь себя, – подтолкнул, запав взглядом на искусанные губы. Они мягкие и одинаково кайфовые и на члене, и если по старинке, рот в рот. Я так ее и не поцеловал, а она так и не приласкала набухший клитор. Скромная мышка-малышка.

Я потерся членом о вторую дырочку, чуть надавливая и увидел, как она вся сжалась, молчаливо протестуя против этого вторжения. Потом. Позже обязательно покажу ей, что это может быть даже приятно, а сейчас:

– Трогай! – приказ грубее, выходя на финишную прямую. Я мог бы сам приласкать ее, но хватит краснеть и смущаться. Это ведь естественно между любовниками. – Я ведь бесстыжую шлюху заказывал!

Мелена воинственно дернула головой и запустила руку между нашими телами. Она не отводила от меня глаз, даже когда дыхание сбилось, предвещая скорую разрядку. Во взгляде вызов, а внизу пожар. Мне самому жарко невыносимо стало. Люблю, когда женщины по-настоящему кончают.

– Стони, не сдерживайся, – продолжал требовать, вбиваясь судорожно, бедра ее стискивая грубо.

– Ах… – выдохнула она, активно работая пальчиками. Я остро ощущал, как влагалище сокращается и сократился вместе с ним, вжимаясь в щелку так, что не оторвать. В тонкую шею впился животным поцелуем. Хотел в губы, но я же мышку наказываю, да?

Я вынул член, подхватил прозрачное нечто, в чем она собиралась спать, и обтер его от спермы и смазки. Ничего, новую купит. Хоть сотню таких же. Поправил джинсы и натянул поло. Вот, кончил, а странная злость все бурлила внутри. Причем непонятно: то ли Мелена меня бесит, то ли я сам себя уже не выношу?

– Ты останешься? – спросила с надеждой, ласково обняв спину. Понял. Она бесит. Потому что такая… такая… Ну пиздец просто какая!

Резко развернулся, холодным взглядом охватив наготу ее нереальную. В лунном мареве на призрачное видение похожа. И смотрит так… Блядь! Что же она за человек такой?! Ее топчешь, унижаешь, ломаешь, а она все глазами своими ясными с нежностью глядит. Что мне нужно сделать, чтобы наконец поняла, кто перед ней! От меня бежать надо, а не сердце отдавать! Может, трахнуть ее как муж делал? – подумал и осекся тут же. На секунду представил ее, хрупкую и нежную в слезах, а эта скотина на ней пыхтит. Все, блядь! Мне в этом доме невозможно.

– Вав! Вав! Вав!

О! Вот ее гребаный рыцарь! Явился клубок с блохами! С псом мы так и не нашли общего языка. Он признавал хозяйкой только Мелену и ревновал неистово. Меня невзлюбил, и это было взаимно.

– У меня дела еще, – бросил, даже не обернувшись, – не жди, ложись спать.

Никки проводил ворчливым тявканьем. Да пошел ты нахер! Это вообще-то мой дом! Правда, бегу из него почему-то именно я.

Найти открытый бар оказалось непросто. Конец января считался не сезоном у туристов (лето круглый год, какой не сезон, мать вашу!), а местные давно спали в уютных домах или роскошных виллах. С одной такой я дезертировал. Пересек линию фронта и убежал в ночь. Мышка-малышка нихрена не особенная. Эту теорему я собирался доказать самому себе.

– Текилу, – махнул бармену и осмотрелся. А здесь живенько. Музыка, выпивка, девочки. Что еще надо!

Передо мной стояло четыре шота, лайм и соль. Я выпил все разом, чтобы сразу дало, и попросил повторить. Пока ждал даже подобрел немного и изволил проанализировать: а чего я, собственно, бешусь? Что мне мышка нравится? Что реально запал на нее? Что глубоко внутри начинаю хотеть ее для себя? Из-за того, что орудие превратилось в цель? Вполне вероятно, из-за этого. Но причин не понимал. Я точно знал, что это не родство душ и прочая любовная дребедень, но Мелена на инстинктивном уровне вызывала желание заботиться, оберегать, холить и лелеять. Такой талант использовать нужно, а не прятать, робко стоя в сторонке. Вон даже меня – закоренелого циника и форменного мудака проняло. Значит, не до конца тюрьма и жажда мести из меня человека вытравили.