Пленники солнца - Юлия Герман Страница 22

— Что между вами в действительности произошло, а? — в упор смотрел на меня, пытаясь испепелить взглядом.

Боковым зрением заметил, как тётя Лена в напряжении следит за нашей перепалкой, дожидаясь ответа. Я не собирался устраивать перед родителями Пчёлки сцен, но судя по лицу ее бывшего, искаженному гримасой гнева, у него были совсем иные планы.

— Ничего такого, о чем тебе нужно знать, — процедил сквозь зубы, а самому захотелось поморщиться от того, насколько отвратительно прозвучала эта фраза.

— Хочешь сказать, что отказавшись выйти замуж за меня, потому что хочет видеть на моём месте тебя, а потом, увидев тебя с очередной девицей, она предпочла опять делать вид, что ей наплевать?

— Здесь не место для выяснения отношений, — постарался проговорить как можно спокойнее, подавляя разгорающиеся с новой силой угли притупленной ярости.

Родители Маи молча переводили взгляд с меня на гинеколога и обратно. Теперь ни к чему скрывать от них нашу неприязнь и, более того, вражду. Я больше не собирался улыбаться этому ущербному идиоту ради Пчёлки, как и не хотел скрывать, что она моя и ничья больше. Тогда я не задумывался о том, насколько люди в состоянии извратить реальность и повернуть всё против меня. Всё, о чем я мог тревожиться — это Мая. Мы должны найти её, и плевать какими именно средствами. Мусор, заполнявший черепную коробку Стаса и выливающийся из его рта в виде гнилой агрессии, для меня не помеха. Все свои, как ему кажется, лучшие побуждения пусть засунет себе в зад и перестанет вставлять мне палки в колеса, убирая с пути. У него была возможность избавиться от меня, как и была возможность заполучить Пчёлку раз и навсегда. И снова от одной мысли об этом по коже пробежался холодок. Просто нужно найти её, не занимаясь дерьмом, что пытается навязать гинеколог. Иначе вся эта делёжка окажется бессмысленной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- А где место, Макс? Что ты, сукин сын, снова сделал такого, чего она не смогла больше терпеть?

— Если у тебя есть вопросы ко мне, то давай выйдем и поговорим с глазу на глаз.

При других обстоятельство происходящее вызвало бы у меня усмешку. Но сейчас вместо того, чтобы сосредоточиться на поисках Маи, он вел себя как последнее ссыкло, наезжая на меня перед её родителями, пытаясь выставить ничтожеством, виновном в её пропаже и обелить себя в их глазах. Ему было известно, я любил этих людей ничуть не меньше своих собственных родителей, но его бесило, что и тётя Лена, и дядя Паша относились ко мне гораздо теплее, чем к нему, их потенциальному зятю.

— У меня к тебе есть вопросы, и я не буду этого скрывать. Например, почему ты не хочешь отвечать прямо перед всеми? Тебе есть что скрывать от родителей Маи?

После этих слов, почувствовал, как кроме его озлобленного взгляда меня прожигает еще две пары глаз. Если до того, как Стас открыл свою пасть, они не могли и подумать о том, будто я могу быть одной из причин исчезновения их дочери, как старался не думать об этом и я, то после его красноречивого выступления этот вопрос повис в воздухе, словно штормовой ветер, вмиг нагнавший грозовых туч, закрывающих собой все небо до последнего клочка голубого, создавая сумерки средь бела дня и оставляя ощущение неминуемого приближения грозы. Так и Стас, начавший указывать всем в этой крохотной комнатке на мутные круги наших с Пчёлкой отношений. Я словно чувствовал себя на банкете, когда со стола убрали салфетки и обнаружили грязные круги на стеклянной столешнице. Игнорировать их до самого конца вечера не получится. Стоит один раз посмотреть на эту грязь — и желание поцарапать её ногтём будет грызть до самого окончания мероприятия, ровно до тех пор, пока не пойдёшь на поводу у своей тяги и не увидишь следы нерадивости официантов на пальце. Подобная грязь заставляет ерзать от дискомфорта до тех пор, пока полностью от нее не избавишься. И вот он пришел момент, когда желание сковырнуть пятно со стекла так велико, что способно довести собравшихся до истерики.

— Мне нечего скрывать, — посмотрел на тётю Лену и дядю Пашу, обращаясь к ним. — Ни от кого, — снова встретился взглядом с бывшим Маи.

Внезапно желание врезать гинекологу исчезло, оставив после себя какую-то легкость и даже благодарность за то, что всё наконец-то вскроется и больше не останется никаких тайн.

— Что происходит, Максим? — услышал усталый голос мамы Пчёлки.

— Мая призналась мне в любви, — проговорил, наблюдая, как по лицу Стаса пробежала тень боли. — Я ответил ей взаимностью. Мы провели ночь вместе.

— Ах! — шумно выдохнула тётя Лена.

— Я думал, что теперь мы наконец-то будем вместе, и никогда не чувствовал себя настолько же счастливым, как той ночью, понимаете? — повернулся к шокированной супружеской паре. — Когда я проснулся, её не было в квартире, как я уже и говорил. Она не просто переночевала у меня. Мы любили друг друга, а наутро она испарилась. Тёть Лен, дядь Паш, я действительно собирался подарить ей весь мир. Вы же знаете, она всегда для меня была самым важным человеком на Земле. Она — моё все! — выкрикнул, не в силах сдерживать чувства.

Меня трясло. Сдерживаемые эмоции грызли всё это время изнутри, и стоило с лишь слегка «сдвинуть крышку с банки», как они, словно озлобленные осы, начали жалить меня, не позволяя добежать до убежища.

Высказав всё это вслух, снова ощутил, как боль в груди достигла того уровня, когда еще немного — и останется только она, поглотив меня полностью. До сих пор не мог понять, как самый счастливый момент в жизни смог обернуться самым настоящим кошмаром.

Руки коснулись тонкие пальцы, и в следующее мгновение моя голова оказалась на плече у тёти Лены, обнимающей меня и гладящей по голове.

— Ты не должен нам ничего объяснять, — тихо говорила она, успокаивая. — Мы всегда знали, как сильно ты любишь Маю и как наша девочка любит тебя. Ты не виноват в своих чувствах и не виноват в том, что она ушла.

Слушая её тихий, убаюкивающий голос и слова успокоения, ощутил, как дрожь затихает и на её место приходят лишь печаль и одиночество. Мне не стало легче от того, что, узнав о нашей с Пчёлкой связи, её родители не обозлились на меня и не принялись обвинять в её исчезновении. Нет. Мне хотелось, чтобы они посылали мне проклятия и обзывали такими словами, какие ни разу в жизни я не слышал из ух уст. Мне хотелось наконец-то утвердиться в мысли, что по моей вине никто из нас не может её найти. Хотелось проклинать себя вместе со всеми остальными. Но вместо порицания получил поддержку, вызывающую еще большее желание рвать на себе волосы и выть на луну, потому как не понимал, почему она ушла и еще важнее — куда.