Продана миллионеру - Амалия Чейз Страница 22

– Что?!

Роберт вытирает слёзы, выступившие в уголках глаз от смеха.

– Это капля в океане. Но Дэмиен не сколотил бы такое состояние, если бы не относился бережно к каждому доллару. Ах да… Совсем забыл. Вот ещё один договор.

– Договор на оказание услуг третьим лицам… – читаю вслух. – Это что ещё такое? Объясни, пожалуйста.

– Типичный договор на оказание услуг тобой третьим лицам.

– Но я не оказываю никаких услуг!

Роберт вздыхает.

– Проституция не везде легальна. Приходится изворачиваться, малышка. Для таких дел у Дэмиена есть я. Формулировка, конечно, весьма забавная «оказание терапевтических услуг»… Но суть не меняется.

– Я не буду подписывать это. Я не проститутка!

Я комкаю договор и швыряю в лицо наглому юристу.

Роберт складывает бумаги обратно в портфель и расправляет договор на колене.

– Зря ты видишь во мне врага, Эмма. Я всего лишь наёмный работник. Передам Дэмиену, что ты отказалась.

– Это его… распоряжение?

– Ну конечно, его! Иначе почему как ты думаешь, я пришёл тебе и с договором на дом, и с другим договором. Дэмиену надоело ждать, Эмма.

– Но он…

– Больше всего на свете он любит деньги и никогда не упустит возможность подзаработать. Никогда не прощает долгов. Знаешь, как-то мы обедали в ресторане, и я забыл дома свой бумажник! Дэмиен расплатился за меня, а потом уменьшил мою заработную плату ровно на сумму за обед.

Не в силах это слушать!

Поднимаюсь и убегаю в дальнюю беседку.

Забираюсь на деревянное сиденье, уткнувшись лицом в колени, и размышляю о нелёгкой жизни. Как же больно! Сердце разрывается на куски.

– Знаешь, самому иногда неприятно…

Выпрямляюсь, поднимая взгляд, Роберт обходит меня по левую руку, присаживается рядом на сиденье.

– Ты сильно расстроилась?

Странно, но сейчас в голосе Роберта нет заносчивых нот и презрительных интонаций. Сейчас он говорит со мной тихим, проникновенным голосом и дааже оставил где-то свой кожаный портфель.

– Ничуть не расстроилась!

Я из последних сил сдерживаюсь, чтобы не заплакать.

– Ну, ну… конечно! Да у тебя глаза красные! Из-за моих слов? – догадывается он.

– Я думал, что ты в курсе всего. К тому же Дэмиен обещал пристроить тебя в элитный бордель. Возможно, он сам бы к тебе захаживал изредка. Он же обучил тебя подчиняться?

Молчу. Вот куда он лезет? Зачем ему это надо?

– Мне искренне жаль!

Добродетель тоже нашёлся. Ему меня не понять.

– Я не первый год служу на Дэмиена. Обычно такие, как ты, невинные пташки, к нему не попадают! Он всегда имел дело с прожжёнными девицами. Но итог всегда один… Либо передаёт по кругу своим друзьям. Либо…

– Либо что?!

– Ну, у тебя особенный случай. Отец тебя подвёл. Дэмиен не хочет терять деньги. Он отдаст тебя в бордель, чтобы возместить убытки. Такова его природа.

Я всё же реву, буркнув:

– Ненавижу! Будь проклят тот день, когда я встретила его. Как же мне хочется сбежать…

Я говорю это в сердцах, а лицо Роберта словно преображается.

Он подозрительно оглядывается по сторонам, потом понижает голос до шёпота.

– Я могу помочь.

– Что? Правда? – смеюсь недоверчиво. – Ты же меня терпеть не можешь!

– Всего лишь дистанция. Я же работаю на него и не могу быть другом для тех девушек, которых он объезжает… Я знаю его и как человека, и как работодателя уже очень долго. Он всегда идёт по головам к намеченной цели. Рано или поздно все его девочки либо идут по кругу, либо…

Он замолкает.

– О некоторых его пассиях нет новостей больше года. Никто о них не слышал. Как в воду канули. Понимаешь?

Киваю. Да, конечно я понимаю.

– Ты влюбилась в него, правда?

Он вдруг хватает меня за подбородок, поднимает голову выше, чтобы увидеть тайный ответ в моих глазах.

– Конечно влюбилась. Эмма, ты не такая, как другие его игрушки, я это вижу, и мне искренне тебя жаль. Я могу помочь. Могу вывести тебя из дома Дарка.

– Вы шутите? Или просто насмехаетесь?

Я сомневаюсь. Стоит ли ему верить?

Но говорит мужчина очень убедительно.

– Ты же сама видела бумаги, Эмма. Я профессионал своего дела и оформлю всё так, что тебе, даже если ты сбежишь из борделя, никто и никогда не поверит. Это путь в один конец. Тебя продадут в шлюхи. Сначала будешь обслуживать элитных папиков, с пристрастиями как у Дэмиена. Но на такой работе девочки быстро… выходят из строя. Товарный вид теряется. Тебя переводят в бордель попроще, потом ещё проще, а потом ты будешь давать и в рот, и в зад одновременно за углом мусорной свалки за дозу. Я такое видел. Уже не раз.

– Что? – ушам не верю, тело сковывает ужас.

Мне становится по-настоящему страшно.

Я влюбилась в Дэмиена! Открыла ему свою душу, впустила в самое сердце… А он, оказывается, просто играл со мной, теперь хочет поступить как ублюдок. Я ведь ему почти поверила…

– Мне тебя жаль. Очень. Ты хорошая девочка, которая попала в беду. Дэм поступает с тобой ужасно и несправедливо. Я его юрист и должен вести себя как подобает. Но я не могу пройти мимо твоей ситуации. Ты отличаешься от всех девушек, которые были у Дэмиена. Они сами летели в его сети, как глупые мотыльки на огонь. Но тебя он присвоил против воли.

– Что же мне делать?!

– Я помогу, – повторяет он. – Тайно, разумеется. Никто ничего не узнает. Я всё устрою.

– Но ведь я уже пыталась сбежать, ничего не вышло!

– Потому что ты доверилась своему парню придурку. Его, кстати, посадили на несколько лет за продажу и употребление наркотиков. Со мной будет всё иначе.

Роберт смотрит на меня так пристально, будто гипнотизирует, он умеет убеждать и уговаривать. Я смотрю вглубь его тёмно-карих глаз и не медлю с ответом. Мне стоит снова рискнуть. Или меня ждёт страшная участь. Пожалуй, он прав. Ведь он как никто другой знает своего друга Дэмиена Дарка.

– Я согласна, – всхлипнув, отвечаю.

– Хорошо! Вечером я дам сигнал, жди меня.

Кивнув, мужчина поднимается на ноги, отряхивает идеально выглаженные брюки и исчезает из виду.

⁂

Опять я волнуюсь. Как в тот самый день, когда хотела сбежать с Баком. Но в этот раз мне повезет! Это последний шанс…

Роберт передает мне весточку с просьбой выйти в сад. После, к черному входу, где нас ждёт его автомобиль. Нервы натянуты струной, но по пути мне, к счастью, никто не попадается. А вот на грудь давит какое-то нехорошее предчувствие.