Ослепленные Тьмой - Ульяна Соболева Страница 22

Там. Возле постели, на которой имела другую женщину, Дали приказала мне вернуться домой и ждать ее. Так, словно теперь это имело какое-то значение.

Я огляделась вокруг и попыталась выдавить из себя улыбку, увидев одну из женщин, склонившуюся над ребенком. Не своим, чужим. Хотя в лагере Рейна дас Даала не было чужих детей. Сироты, потерявшие отцов и матерей в смертельном бою, навсегда обретали родителей в лице каждого из бойцов и их жен. А эта женщина, она потеряла обоих своих сыновей, еще совсем детей, и мужа во время одной из облав, когда лассары напали на лагерь два года назад. Я сама ухаживала за ней, пытаясь привести в чувство обезумевшую от горя мать. Полгода, столько понадобилось хрупкой женщине, чтобы начать приходить в себя. И сейчас она хмуро рассматривала повязки на плече шестилетнего мальчишки. Он потерял руку больше месяца назад и до сих пор нуждался в неусыпной заботе и помощи.

Ни он, ни она не были воинами, они оказались теми самыми жертвами этой войны. Войны длиной в вечность. На самом деле их были даже не сотни — тысячи загубленных жизней, тысячи жертв чьей-то алчности и жажды мести.

Вот о чем говорила Дали. Вот что она называла причиной своего поступка. И… наверное, она была права.

Я зашла в шатер, чтобы скрыть от посторонних глаз то, как подкосились ноги. Чтобы отдышаться, оседая на пол, устланный шкурами. Несколько мгновений, пока в голове предательски бьется мысль, ничтожная мысль просто остаться и поговорить.

Воспоминания о нашей последней дикой ночи…

Она подошла ко мне, чтобы резко развернуть спиной к себе и придавить к стенке.

— Ревнует моя девочка? Ты лучше скажи, о чем ты думала, сучка такая, когда спрятала мне в карман этот платок? О чем думала? Ты же нарочно запачкала его собой… нарочно держала между ног, чтобы я вкусила этот запах.

Обхватить за шею, наклоняя назад к себе, проникая ладонью под корсаж платья, обхватывая грудь, сжимая сосок.

— Думала, что это сойдет тебе с рук?

Дернула пуговицу, за ней еще одну и еще, скользнула под ткань, поглаживая низ живота, царапая ногтями. Впиваясь зубами в шею. Легкими укусами вдоль, вниз к скуле, разворачивая к себе лицом в миллиметре от моих губ.

— Знаешь, каково это видеть и не прикоснуться, м? Знаешь, каково это, когда, от желания скулы сводит и все болит?

Под оборку панталон своими жадными пальцами, протискиваясь под материю, плотно прилегающую к телу.

— Я обещала, что затрахаю тебя? Я это сделаю прямо сейчас, Лориии.

Набросилась на мои губы, удерживая за горло, проникая пальцами между лепестками внизу, поглаживая, но пока не лаская, только надавливая и проталкивая язык мне в рот со стоном. Закрыла глаза, растворяясь в этой злости, в этих резких прикосновениях.

Я очень многое знаю… то, что представляла себе не раз… и каждый раз с тобой.

Мурашки по телу от голодных поцелуев. Возбуждение накрывает с головой.

Отвечаю на поцелуй, вцепившись в волосы, притягивая к себе. Жадно. Дико. Кусаю язык, губы. Отрываюсь и снова оттягиваю к себе. По небу язычком, лаская им ее язык.

Выгибаясь от прикосновения пальцев внизу, там все на грани… все готово взорваться только от одного прикосновения. Положила руку на ее ладонь, надавливая сильнее.

— Каково это Далии, моя Далиии? Покажи мне, пожалуйстааа.

— Мне нравится, как ты закатываешь глаза. Знаешь, сколько раз я представляла, как твои глаза, от которых крышу срывает, закатываются от МОИХ прикосновений, как горят, блестят, плывут. Я о твоих губах думаю ежесекундно, сучка такая.

Впивается в волосы, а меня от ее жадности и голода простреливает молниями по всему телу. Потому что трясет от желания быть взятой ею… Всеми способами. Всеми, что существуют в природе. Извращенными, грязными, пошлыми, нежными, но всеми. Чтобы стереть всякие прошлые представления о сексе.

— Я хочу дать тебе все… и взять. Так много взять, что, может быть, ты не захочешь отдавать… только я уже не собираюсь спрашивать. Горячая. Такая горячая, дрожишь, и мне эта дрожь отдачей.

Дали поглаживает горло, там, где пульс, слегка сдавливая и кусая мои губы в ответ с голодным рычанием.

— Показать? Покажу.

Содрала платье вниз рывком, сильнее прижимая меня к стене, раздвигая ноги коленом, сдергивая панталоны до колен, и резко вошла одним пальцем на всю длину, впиваясь в мой рот сильнее, укусами, насилуя его, не давая дышать.

— Показать, как подыхают от возбуждения, и даже собственная разрядка не помогает, потому что мало? Потому что хочется больше?

Первый толчок во мне, и я громко стону от наполненности ею. Чувствую и страсть, и смущение.

— К черту смущение, Лориии. Хочу тебя. Почувствуй, как я тебя хочу. Да у меня стоит на тебя все, что может стоять в женском теле, соски, клитор, каждый волосок, мурашки… все в напряжении.

Добавила еще один палец, сильнее, глубже.

— Ммммм, как же я хотела тебя сегодня, маленькая.

Развернула лицом к себе, сжимая мои груди обеими руками, снова впиваясь в мой рот, проталкивая ногу между моими ногами, схватив за ягодицы, протянула по своей ноге, и я пьяна от ощущения собственной влаги и трения горячей плоти о ее мышцы.

Сдавила мое горло, заставляя смотреть себе в глаза и двигая меня за бедра по своей ноге.

— Хочешь большего? Хочешь? Чего ты хочешь? Проси. Сама.

Наклонилась и закусила сосок сильно, через тонкую ткань нижней рубашки, продолжая меня протягивать по своему бедру, зная, что этого недостаточно для разрядки и подстегивая меня адским шепотом:

— Я зверею от бешеного желания вылизать тебя и трахать до диких криков и воплей.

Потираюсь о ее ногу, не отрывая взгляда от потемневших глаз, от губ припухших. Выгибаясь в ее ладони и чувствуя, как внутри загорается и потухает наслаждение. Намеренно не позволяет кончить, мучает, наказывая. Ладонью под ее блузку, сжимая затвердевшие соски. Сильно. Потому что хочется боль причинит.

Хочется стонов не только удовольствия, но и боли ее. За все. За свои мысли. За злость эту. Свою. ЕЕ. За то, что, сучка такая, подразнила пальцами и вышла… А трения так мало… В волосы пальцами, оттягивая голову. Пока не зашипит и не сдавит сильнее шею. И уже я хватаю воздух открытым ртом.

— Ничего не хочу. — ладонью вниз за пояс ее штанов. Надавить на возбужденную плоть. — Не хочу ничего.

И резко головой к ней впиться в губы, почти задыхаясь. Плевать. Она даже не представляет, что творит своими руками, что со мной происходит, когда прикасаюсь к ней в ответ, сжимаю соски, чувствуя, как тянет низ живота, как все пульсирует внизу.

Отрывает от себя за волосы, и, мне кажется, я готова ее придушить за это искушение… потому что теку ей на ногу. Я чувствую, КАК теку.

— Хочешь и сопротивляешься. Мне? Себе?