Друг моего мужа - Айрин Лакс Страница 22

прошлое

Ирина возмущённо и вместе с тем беспомощно посмотрела на меня.

— Прошла почти минута. Будем в гляделки играть, девочка?

Ирина вспыхнула, сдёрнула с вешалки сумку и обулась, выйдя в подъезд.

— Вот и славно.

Я закрыл дверь. Ирина спускалась впереди, стараясь держаться подальше от меня. Проигнорировала открытую перед ней переднюю дверь внедорожника и забралась на заднее сиденье.

Я знал, где живёт Серёга, поэтому сразу поехал туда. Ирина молчала. Тишина в салоне автомобиля казалась гнетущей.

— Тебе лучше пожить на квартире Серёги. Ближе к месту работы и безопаснее, — сказал я, чтобы не молчать.

Ира надула губы, смотря в окно, потом быстро посмотрела на меня:

— Даже в армии на сборы дают больше времени!

Я улыбнулся.

— Иногда и пяти минут времени нет на сборы.

Потом чертыхнулся. Навряд ли в крошечной женской сумочке лежит что-то нужное. Остановил автомобиль и вышел, открыв дверь. Ира насторожилась.

— Ладно. Начало было херовое. Давай заново? Я — Стас, друг твоего парня. Он просил меня приглядеть за тобой, потому что сильно за тебя переживает и…

— Стоп, — перебила меня Ира. — Отвези меня и — всё. Дальше я сама.

— Ты же не успела с собой ничего взять.

— У меня на квартире Серёжи почти всё осталось. Я к маме пришла временно пожить, пока Серёжи нет. Только появилась и сразу же кучу проблем создала.

— Я всё решу завтра. Договорились?

— Да.

— Отлично, — улыбнулся я, возвращаясь за руль.

— И всё равно ты — хам, — неожиданно заявила Ира. — В отличие от Серёжи.

— Ну, так я и не Серёжа, — передразнил я, одёргивая себя.

Пигалице удаётся выводить меня на эмоции невероятным образом. Хочется сыронизировать в ответ.

Окончание вечера было «чудесным».

— Спокойной ночи, Станислав, — пожелала мне Ира и едва услышала ответ, захлопнула дверь, быстро закрыв на все существующие замки.

Всё-таки обиделась. Нехорошо получилось.

Вроде бы как исполнил обещание, данное другу, но при этом задел чувства. Она ведь ещё совсем девчонка.

Серёга с ней всего полгода как встречается. Полгода или чуть больше? Кажется, ей недавно исполнилось девятнадцать.

Ладно, пора возвращаться домой. Телефон звонил уже дважды — жена переживает.

Я спустился во двор, глянув на окна квартиры Серёги. Замерший силуэт в оконном проёме. Чертыхнулся и поднялся обратно, позвонив в дверь.

Ира открыла, удивлённо взглянув на меня.

— Кажется, мы попрощались.

— Крайне поспешно.

Я протянул ей телефон.

— Запиши мне свой номер.

— Это уже явно лишнее.

— Не лишнее. На мне теперь ответственность за твою сохранность. Пиши, — с нажимом сказал я.

— И потом ты от меня отстанешь?

Я прислонился плечом к дверному косяку.

— Не факт.

— То есть? — нахмурилась Ира, возвращая мне телефон.

Я тут же набрал её номер, проверяя, не обманула ли. Раздалась едва слышная трель. Не обманула.

— Буду звонить, — махнул я телефоном, — проверять, всё ли с тобой в порядке. Пока Серёги нет. Это иногда затягивается, знаешь?

— Знаю, — сверкнула глазами Ира. — Сейчас это будет означать только то, что ты будешь досаждать мне? Да?

— Не досаждать. Проверять, присматривать. Не гуляй поздно вечером.

— Я не гуляю! — обиделась Ира. — У меня есть Серёжа! Кажется, ты говорил, что тебя ждёт семья.

— Ждёт. Поэтому не обижайся, если был резок. Нам придётся найти общий язык.

— Спокойной ночи. Стас. Теперь уже окончательной спокойной ночи.

— Теперь да.

Ира улыбнулась и начала закрывать дверь.

— До завтра, Ира, — не удержался я, чтобы не подколоть её, заметив, как вспыхнули возмущением светло-голубые глаза.

Общий язык нам пришлось находить долго.

Насколько легко у неё сложилось общение с Серёгой, настолько же тяжело нам давалась даже простая дружеская беседа.

Я принялся встречать её с работы и отвозить домой. Так что не ребята с фирмы отца приглядывали за ней, но я лично.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Кажется, даже мой друг так ревностно не следил, чтобы девчонка оказывалась дома не позже десяти часов.

Ира меня неистово раздражала и волновала. Сам того не замечая, я принимался пикировать с ней и придирался по пустякам, не имея на это никакого морального права.

Но всё равно — придирался и вёл себя, как надзиратель или… ревнивец.