Тихоня для хулигана - Саманта Аллен Страница 21

Она поражена. Но я поражён не меньше. Потому что...

— У тебя что, на руках… коза? — тупо пялюсь на белое животное, покрытое шерстью.

— Да, это коза. Наше домашнее животное.

Тамилла наклоняется, опуская козу на газон.

— Ты нашла Бет! — восхищённо говорит младший братишка Тихони. — Значит, будет молоко?

— Будет, конечно, только придётся запереть эту негодницу. Она снова сжевала свою верёвку!

Коза, почувствовав под копытцами твёрдую землю, решает задать стрекача. Причём скачет она прямиком в мою сторону.

— Держи её, Акула! — просит Тихоня.

Коза, боднув меня едва ли не в пах, прыгает в сторону. Я падаю, но успеваю схватить ее за заднюю ногу. Это вонючее животное лягает меня по лицу свободной конечностью.

— Ах ты… коза! — восклицает Тихоня, мигом скручивая вредное создание.

Она хватает её за ошейник и отводит в небольшой сарайчик и запирает внутри под возмущённое блеяние животного.

— Видел, да? — спрашивает пацан. — Моя Та-та-тами крута!

— О да, она справилась с козой! — отвечаю, чувствуя, что левый глаз начинает заплывать.

Эта мерзкая вонючая коза едва не выбила мне глаз копытом!

— Всё в порядке, я заперла её. Бо, пойдём домой! — Тихоня обнимает брата за плечи, бросает на меня взгляд исподтишка и отворачивается.

В её карих глазах плещется сильная обида на меня.

— Я не могу идти. Мне больно. По-по-поцелуй мою ваву! — тут же заявляет мелкий диктатор, выставляя коленку вперёд.

— Не придумывай, бро. У тебя там царапина, а не перелом. Даже не синяк! Вот синяк, как у меня, ещё можно поцеловать! — показываю на свою физиономию.

— Ко-коза пнула его! — потешается пацан и пускается наутёк, забыв о своей невероятно большой и болючей ране.

Мы с Тихоней остаёмся вдвоём. Кажется, в моей жизни впервые наступает момент, когда я не знаю, что сказать в своё оправдание и даже не имею понятия, как приступить к разговору.

— Коза. Надо же.

Вот всё, что я могу сказать.

— Да. У нас есть коза. И если это всё, то я, пожалуй, пойду.

Тамилла резко срывается с места, стремясь обойти меня по большой дуге. Но я двигаюсь в том же направлении.

— У тебя не найдётся немного льда? Мой глаз и мои колокола... — опускаю взгляд на ширинку. — Короче, там почти омлет.

— О, Бет сегодня в ударе! Пожалуй, дам ей дополнительную порцию лакомства! — смешно скорчив мордочку, говорит Тихоня. Она снова пытается уйти, я цепляю её за шею и нагло двигаю к себе. — Отпусти!

Её крохотные кулачки упираются в мою грудь.

— Прости, ладно? — выдыхаю ей в губы.

Говорю, касаясь своими. На шаг от пропасти. Ещё не сорвался. Но уже так близко. Стоит только подтолкнуть.

Большие глаза Тихони распахиваются ещё больше. Они как омуты. Топят меня в глубине горячего шоколада, поражая красотой. Пышные губёшки Тамиллы близко от моих. Очень близко. Чуть приоткрытые, влажные. Они дерзко и откровенно напрашиваются на взрослый поцелуй. А их хозяйка подкидывает жару, добавляя умопомрачения, облизнув их кончиком языка. Ярко-розовый треугольничек мгновенно пробегается по серединке губ и прячется в ротике, не дающем мне покоя.

Не выдержав напряжения, прижимаюсь к её губам. Нет, этого мало. Мой язык сразу же властно раздвигает створки жаркого рая, устремляясь на запретную, но, сука, желанную территорию. Её ротик напоминает по вкусу клубничный джем, тёплый, не остывший до конца. Такой же мягкий, податливый и вкусный. Я пожираю его алчно и жадно, воспользовавшись тем, что Тихоня замерла в глубоком шоке. Моя левая рука находит упругие сисечки Тамиллы, я жадно сжимаю их, чувствуя, как оживает член в трусах.

Но потом приходит хлёсткая пощёчина.

Поцелуй длился всего две или три секунды, но для меня он длиною в вечность. Вечность, которой оказалось мало. Чёрт побери, ротик Тихони — это изысканный фруктовый десерт, который хочется ещё и ещё.

— Убирайся! — почти рычит Тихоня. Слёзы всё-таки срываются с её глаз. Она снова пытается убежать. Я опять выполняю роль шлагбаума и пресекаю бегство, запирая ее в своих объятиях. — Ненавижу тебя! Урод! — толкает меня.

Она могла бы толкать скалу Гранд-Каньона — с таким же нулевым результатом.

Я сдавливаю малышку очень сильно, вжимая в своё тело. Одной рукой глажу по спине, пока крошка ревёт у меня на груди. Плачет и дрожит. Внутри меня тоже что-то противно дрожит и звенит, не переставая. Я осторожно целую её волосы, вдыхая сладкую ваниль духов.

— Я извиняюсь. Реально. В колледже вышло дерьмово, — признаюсь. — Но коза отомстила за тебя. Мои колокола, блин, наверное, такие же синие, как мой глаз!

Тихоня успокаивается. Понемногу. По секунде. Всхлипы становятся тише. Потом она умудряется вывернуться из моих объятий и вытирает ладонями мокрые щёки.

— Я тебя не прощаю. Такое не прощают за две секунды!

— Прошло больше двух секунд, — заявляю с улыбкой, глядя на Тамиллу по-новому. Она меня цепляет своим невинным, но соблазнительным видом. И теперь, когда я попробовал её губки на вкус, я хочу пробовать их целую вечность. — И я всё-таки попрошу у тебя лёд. Можно?

— Колокола ноют, да? — ехидно спрашивает Тихоня, но при этом её щёчки жутко краснеют.

— Малыш, грязные разговорчики вгоняют тебя в сильную краску. Лучше не пытайся играть со мной. Иначе я возьму тебя прямиком на заднем дворе дома. Я буду драть твою узкую дырочку ночь напролёт. Или даже дольше…

Тихоня вздыхает, краснеет ещё больше и срывается с места. На этот раз я не пытаюсь её удержать, но иду следом. Это выгодная позиция. Я любуюсь на дерзкую, задорную попку. Упругие половинки её ягодиц движутся, как автоматические поршни.

— Я дам тебе…

— О да. Дашь! Много раз, — перебиваю я.

— Лёд. Дам пакет со льдом, и проваливай!