Клетка - Елена Рейвен Страница 21

Жизнь порой может заставить ощутить свой бег со скоростью света, когда кажется, что всё нужно было сделать ещё вчера, а уже почти завтра, и у тебя ни одной зацепки. Я ненавижу бездействие, поэтому хожу взад-вперед по большому залу “Лофта” в ожидании, когда знакомый перезвонит и сообщит, получилось ли отследить сотовый Василисы.

— Эй, Мамба, замри уже где-нибудь, от твоей беготни меня уже начинает укачивать, — ворчит Косарь и вновь старается как-то успокоить плачущую управляющую.

“Крокодиловы слёзы”, - мелькает мысль, потому что не могу поверить, что эта женщина будет горевать хоть по одной из своих девочек, но на Лёху они действуют. Я снова делаю круг и плюхаюсь на диван возле сцены. И только сейчас замечаю блондинистую голову Анжелики между темных штор. Девушка улыбается, словно считает, что я приехал навестить именно её. Отведя взгляд, опять поднимаяюсь и прокручиваю телефон между пальцами, который по-прежнему молчит.

— Да что же так долго?!

— Надо было мне сразу вас позвать, как только я поняла, что что-то не так с ней, — всхлипывает Татьяна. — Но я попробовала сама дозвониться, когда связь оборвалась…

— Ну успокойся, милая, ты всё сделала правильно.

— Только не слишком удачно, — буркаю себе под нос, чем заслуживаю хмурый взгляд Косаря. Однако ответить я не успеваю, наконец, моя мобила оживает. — Да! — рявкаю в трубку.

— Санёк, я не смог отследить до самого места, сигнал прервался на Новосходненском шоссе, в районе сразу после Химок. Но дорожные камеры в этом месте зафиксировали несколько машин, подходящих под описание. В Сходне их уже не было, значит, они съехали где-то… — дальше уже не слушаю. У меня есть фото с камеры видеонаблюдения клуба, а также возможный радиус поисков. Сажусь в машину, но рядом хлопает пассажирская дверь и на соседнее сиденье опускается Косарев.

— Ты же не думал, что поедешь один? Кто знает, куда они забрали девчонку, — с деловым видом Лёха пристегивает ремень, но делает это, уже когда я срываюсь с места. — Сейчас я позвоню еще ребятам, чтобы мы были точно не одни там.

— Спасибо, Лёх, — кошусь в сторону мужика рядом, стараясь не попасть в ДТП по дороге к Ленинградскому шоссе.

Пока машина движется в сторону области, я вспоминаю весь сегодняшний день.

С утра, как и до этого, пробуждение у меня одно. Мать ругается с очередным собутыльником за выпивку, а после выгоняет того из квартиры и стучится в мою комнату за новой порцией денег. Со всеми этими проблемами с наркотой я отложил отправку Галины Васильевны в лечебницу для зависимых, но похоже, придется вернуться к этому. Иначе просто невозможно сосуществовать. А после отправить её куда-нибудь подальше отсюда, от привычной обстановки. Выдаю ей пять сотен, и дождавшись, пока мама направится на улицу, набираю номер своего куратора.

— Здравствуйте, Михаил Сергеевич. Вы говорили, что у вас есть знакомый врач по особо деликатным вопросам.

— Да, в подмосковной частной клинике.

— Не могли бы вы дать мне контакты? Уже очень надо, — вздыхаю, кажется, что незаметно, но “Бульдозер” слышит даже через трубку мои горестные вздохи.

— Мать? — всего одно слово, но больше и не нужно. Я знаю, что он знает.

— Да, — отвечаю, не видя смысла юлить. — У меня больше нет вариантов, как ещё можно помочь.

— Хорошо, сейчас пришлю тебе номер, скажешь, что от меня, и избежишь дальнейших ненужных расспросов.

— Спасибо, Михаил Сергеевич.

— Ты лучше скажи, как продвигается наше дело? — тут же с места в карьер бросается куратор.

— Пока глухо, после происшествия в Новосибирске он ушел на дно, отморозился от всех контактов, общается только через своих шестерок, но так к нему не подобраться. Надо подождать немного.

— Хорошо, мы и так дали начальникам повод похвастаться заслугами за наш счет.

— Как всегда, — улыбаюсь одними губами. — Ещё раз спасибо и до связи, — прощаюсь с “Бульдозером”, услышав хлопанье двери. Позвоню по присланному номеру позднее, а пока надо бы пробежаться. Натягиваю трико и куртку, шапку и кроссовки и выхожу на морозный воздух. Снега ещё нет, но холод зимы уже отчетливо ощущается в воздухе. Будто он потрескивает от мороза и вот-вот заискрит, как электрический провод. Пересекаю проезжую часть и сначала трусцой, а потом быстрее убегаю вглубь парка.

Возвращаясь домой спустя сорок минут тренировки, я застаю возле своего подъезда Алину. Скрипнув от досады зубами, всё же подхожу. Избалованная сука переступает с ноги на ногу в своих фильдеперсовых сапожках, явно не предназначенных для дворовой грязи Измайловского района. Она мнет в руках свою сумочку и старается заглянуть незаметно в моё лицо.

— Зачем пришла?

— Я нашла деньги, — отвечает Костомарова. И, запустив руку в сумочку, пытается достать оттуда пачку банкнот.

— Ты чё творишь, идиотка?! — ловлю её руку за мгновение до того, как она вытащит деньги. — Хочешь, чтобы мне башку проломили, увидев эту “котлету”?

— Но… — она растерянно хлопает глазами.

— Да, тяжелый случай. Ты забыла, где находишься? Это не частный поселок на Рублевке, дорогая, это — Измайлово, и тут надо всегда держать ушки на макушке.

— Тогда как же…

— Где твоя машина? — перебиваю и, наконец, убираю свою руку с её кисти. Почему-то сейчас прикасаться к ней мне неприятно, словно к чему-то липкому.

— За домом, тут не было парковочных мест…

— Тогда прокатимся? — у меня интерес один, чтобы она свалила восвояси, а если её муженек трахает свою секретаршу или ещё кого, то узнать это не составит труда.

— Хорошо, — кивает девушка и, глядя на неё сейчас, я не могу понять, что мне могло нравиться в этой кукле. Она настолько идеальна, что даже подташнивает от этого.

Пухлые надутые губы, всегда идеальные темные волосы. Внезапно вспоминаю непослушные рыжие кудри, которые видятся мне в каждой более-менее рыжей девушке, и голубые-голубые глаза. Василиса. Вот кто не выходит из головы, несмотря на все мои попытки убедить самого себя, что нам не по пути.

Алина выруливает с района и вопросительно косится на меня.