Одержимый тобой - Валентина Кострова Страница 21

PRO Диана

Каждый выход в «свет», каждое мероприятие требует от меня много сил, которых в данный момент нет. Папа недовольно смотрит на меня сквозь опущенные ресницы, молчит. Молчит, потому что я сказала, одно замечание, и я ухожу. Он знает, что именно так поступлю, ибо изображать «дуру-невесту» у меня нет ни настроения, ни желания. Я даже не ищу глазами своего жениха, мысленно желая ему провалиться сквозь землю за добровольное участие в этом фарсе. Именно фарс, представление, постановка — все ради того, чтобы Адам от меня отстал. Он бы все равно прекратил меня преследовать, добиваться, я лично не собираюсь сдаваться на его милость, пусть все внутри у меня и переворачивается от его присутствия.

— Подружка, на тебе лица нет, ты не выглядишь безумно счастливой невестой, — Марьяна перехватывает у проходящего официанта два бокала с шампанским и один всучивает мне в руку. Пить не хочу, но под строгим взглядом ее аквамариновых глаз делаю маленький глоток.

— Я рада тебя видеть, — выдавливаю улыбку, она ободряюще гладит меня по плечу. — Хоть, наконец-то, встретились.

— Я такое событие не планировала пропускать, пусть и с этим сопляком, — смотрит на присутствующих придирчиво, профессионально сканируя глазами каждого по лицу. — Скука смертная, ни одного приличного на лицо.

— Это папины знакомые, компаньоны, партнеры.

— Я не пойму, помолвка твоя или отцовская? — иронично изгибает идеальную бровь.

— Это фиктивная помолвка, — шепотом признаюсь подруге, та недоверчиво хмыкает. — Так нужно.

— Свадьба тоже будет фиктивная?

— До свадьбы дело не дойдет. Мы расстанемся, придумаем какую-нибудь отмазку.

— Какую? Не сошлись характерами? Сексуально несовместимы? Внезапно выяснилось, что один из вас не может иметь детей? Или встретили новую любовь?

— Что-нибудь подберем, — говорить о том, о чем я еще не думала, не хочу. У меня итак голова раскалывается.

— Ну-ну, — усмехается Марьяна, — А вот и принц в шкурке лягушки топает к нам, — на Захаре костюм болотного цвета, волосы зализаны гелем назад, идет с прямой спиной, словно проглотил палку. Скованно нам улыбается, явно чувствует себя не в своей тарелке. Я даже ему начинаю сочувствовать. Мы заложники амбиций наших отцов.

— Привет, красотки! — заинтересовано осматривает Марьяну, а на нее невозможно не обратить внимания. Она сегодня в вызывающем красном платье, демонстрируя в разрезе подола свои идеальные смуглые ноги и сзади красивую спину. Спереди все наглухо, но ткань платья плотно облегает ее грудь. Сексуальная скромность.

— Шикарно выглядишь, детка! — Марьяна закатывает глаза, подносит бокал к губам и демонстративно отворачивается от Захара. — Что не так? — разводит руки в стороны, непонимающе на меня смотрит.

— У нее дурное настроение, и она всегда была с плохим поведением. Поэтому знакомить не буду, — прячу свою усмешку за бокалом, разглядывая спину подруги. Мой «жоних» при мне глазами лапает ее во всех местах. Все же хорошо, что у меня вовремя на него открылись глаза, иначе пришлось бы мне потом плакать горькими слезами.

— Я хотел померить кольцо, — морщусь, Захар вытаскивает из нагрудного внутреннего кармана кольцо. Дальше я стараюсь держать лицо, чтобы не показать степень моего удивления и шока. Марьяна не собирается изображать из себя приличную воспитанную девушку, с отвращением смотрит на то, как Захар достает кольцо из маленького пакетика с биркой.

— На свои что ли покупал? — не сдерживает своего ехидства подруга, насмешливо рассматривая скромный камушек. Я не любитель больших бриллиантов, вычурного дизайна, я за качественную классику. Здесь классика, но не уровня доходов Макарова. Будь мы вчерашними студентами из провинции, где мама с папой работают на фабриках-заводах, это кольцо стало бы самым лучшим в моей жизни. Но…прикрываю свою правую руку, на среднем пальце красуется мое любимое кольцо от «Тиффани».

— Руку, — со вздохом протягиваю руку, Захар никак не реагирует на ощутимую разницу.

— О, угадал с размерчиком! — выглядит довольным, снимает кольцо, оставляет меня с подругой.

— Ди, точно все фиктивно? А то я подумываю, может мне попросить командировку в день вашей свадьбы.

— Не драматизируй, — Марьяна фыркает, ставит пустой бокал на стол, я свой кручу за ножку. Ищу в толпе гостей папу, он оказывается рядом со старшим Макаровым, Захар стоит рядом с ними. Втроем идут к сцене, ощутимо напрягаюсь, вот-вот должно быть объявление по поводу чего собственно все тут собрались. Большинство, конечно, причину знают.

— Друзья, коллеги! Я рад вас сегодня видеть в этом уютном зале. Сегодня невероятный день. Сегодня я могу с радостью сообщить вам, что моя дочь и сын моего друга, не побоюсь сказать, моего духовного брата, сказали друг другу «да», — в зале раздаются аплодисменты, тихий гул. Я скованно улыбаюсь людям, повернувшихся ко мне. Меня смущает это пристальное внимание чужой мне публике. Папа с улыбкой манит к себе рукой. Пристраиваю бокал на стол, Марьяна ободряюще мне подмигивать. Приподняв подол платья, делаю первый шаг к сцене и спотыкаюсь… Мне стоит больших усилий не обернуться. Сердце подскакивает к горлу, перекрывая дыхание. Волосы на затылке от жгучего взгляда сзади начинают шевелиться. Сам воздух в зале становится тяжелым, угрожающим. Смотрю вперед, папа смотрит мне за спину. Я понимаю, что я подобно саперу перед минным полем. Один неверный шаг и подорвусь. Один шаг в сторону отца, жениха.

Его не должно быть здесь. Его не приглашали. О будущей свадьбе о прошедшем вечере он должен был узнать завтра. Кто-то из гостей сдал информацию. Я все же делаю несколько шагов вперед, ища поддержку во взгляде папы, но он смотрит поверх моей головы. Перевожу взгляд на Захара, тот сейчас совсем похож на мальчишку, жмется к своему отцу, но, увидев, что смотрю на него, нервно улыбается. Господи, да он никогда не защитит меня от Адама. Адам его прижмет кончиком своего ботинка, перешагнет и забудет.

Три ступеньки. Медленно поднимаюсь, задерживаю дыхание и поворачиваюсь лицом к публике. Все передо мной расплывается, как только встречаюсь с карими злыми глазами. Он поджимает губы, прислоняется к стене и демонстративно скрещивает руки на груди. Хочется тут же во всем сознаться, признаться в коварном замысле, пасть к ногам и умолять пощадить. Меня начинает потряхивать от его неконтролируемой ярости.

— Захар, мальчик мой, я с радостью вверяю тебе свою любимую дочь, — голос папы слегка дрожит, но он справляется с собой, улыбается. Удивительно, что гости не чувствуют нависшую угрозу. Деревянной походкой подходит ко мне Захар, берет мою руку, неловко надевает кольцо, поспешно чмокает в щеку и замирает рядом. Я вновь ищу глазами Адама, но его нет, словно привиделся. Натыкаюсь на серьезную Марьяну, она вопросительно изгибает бровь, как бы спрашивая: «Что за х?». Совсем не разбираю слов поздравлений, болванчиком качаю головой, не забывая улыбаться.