Last secret - Алекс Джиллиан Страница 21

Лиса не ждала спасения, ее решение светилось в глазах. Так выглядят люди, которые дошли до стены, через которую им не пробиться, и осознали, что дальнейший путь обречен, это и есть предел. Конец и начало. Так выглядят люди, чьи нити, удерживающие их в этом мире, вырваны с корнем. Так выглядят люди, которые поняли одну извечную истину. Там, где все кончается, там и начинается. Они не боятся сделать решающий шаг.

Я слишком сильно натянул.

Я не хотел этого. Игра зашла слишком далеко. Это перестало быть развлечением или заданием, или чем-то еще. Я позволил ей войти глубже, нарушить мои внутренние установки, сделать личным то, что должно было быть только работой. Однако наказание понесла только она. Я был несправедлив и излишне уверен в своем влиянии. Я заигрался. Впервые в жизни признаю свою ошибку. Моя игра была основана на ряде правил, которые удерживали всю постановку, не позволяя спектаклю сорваться в импровизацию.

Нет никакой тайны, специального механизма или секрета в том, что я делаю, прописывая сюжеты в разыгрываемом акте. Но каждому участнику Розариума хочется верить, что я творю волшебство. Им необходим смысл, они мистифицируют то, что не способны понять и проанализировать.

Они пришли ко мне обнаженные, не телом, но душой.

В их жизни не было ценностей, поддержки родных, близких, ни малейшего смысла и планов на будущее, они представляли собой чистый лист, на котором мне предстояло написать историю для каждого.

И я как создатель должен был изобразить на холсте, пронизанные смыслом, уверенностью, красотой, ощущением безопасности красочные картины. Я сыграл роль волшебника, чародея.

И они поверили мне, как жители страны Оз поверили шарлатану, прячущемуся за ширмой.

Но Лиса не оценила картину, которую я написал лично для нее. Она захотела вырваться прочь, стереть все краски, вернуть девственную чистоту замаранному холсту. Я едва не упустил ее. Всего несколько секунд отделяло ее от падения.

Я починил то, что сломал, но можно ли вернуть обратно в тело душу, которую продолжаешь удерживать за серебряные невидимые нити?

Когда пять лет назад мне не удалось остановить запущенное задание, то подумал: а какого черта? Кальмия может стать для меня тем самым тузом в рукаве, который однажды одним внезапным появлением изменит ход игры.

И я не знаю, кто из нас, в итоге, выиграет.

Обстоятельства изменились настолько, что теперь я не обладаю той самой уверенностью, которая ни разу не подвела меня и помогала двигаться вперед, выше и выше, но сейчас… Сейчас на кону поставлено слишком многое.

И возможно цена впервые для меня неподъемна.

Но Рэнделл Перриш никогда не сдается, не опускает руки, он принимает вызов и идет напролом, а если ему впервые в жизни суждено проиграть, он сделает это с достоинством и красиво.

* * *

Шум подъезжающего автомобиля внизу выдергивает меня из затянувшихся размышлений. Мысли… ничего не могу поделать – я получаю удовольствие от игры со своим собственным мозгом, не меньше, чем с умами других людей. Прищурившись, я пытаюсь узнать человека, выходящего из черного внедорожника. В последнее время я стал хуже видеть, и возможно это связано с привычкой спать с открытыми глазами и частыми головными болями, которые, кстати, могут быть следствием падения зрения. Я ненавижу врачей, если честно. Не могу даже объяснить почему. Замкнутые палаты и закрытые кабинеты – это не причина. Я могу выбрать клинику, где меня примут в тех условиях, в которых я не свалюсь в обморок, не начну задыхаться и блевать на пол, как это случилось в тюремной камере в день моего задержания. Возможно, нелюбовь к врачам вызвана внутренним противоречием, нежеланием отдавать контроль над моим телом кому-то еще. Врачи, они как пилоты самолета и машинисты поезда, о которых я так люблю рассуждать. Я не хочу становиться пассажиром, от которого ничего не зависит. Мне необходим контроль. Контроль над собственным страхом. Жизнь – это всегда риск, и чем меньше ты позволяешь управлять собой, тем больше риск и выше цена, но тем интереснее процесс.

Я слышу, как внизу хлопает дверь. Если дворецкий, которого я нанял не так давно, впустил гостя, значит, пожаловал один из участников Розариума. Через пару минут я слышу шаги за своей спиной, и узнаю их.

Итан Хемптон. Это не спонтанный визит. Не случайность. Пару лет назад Аконит вернулся в Розариум, отдав брата в частную престижную школу в Майами. Сейчас он жил на два города. Выходные проводил в Майами с братом, будни здесь.

Почему он вернулся, спросите вы?

Что самое страшное для любимого питомца?

Вы можете бить его палкой, травить голодом, оставлять на улице в трескучий мороз или под дождем, вы даже можете подарить его, но он все равно будет предан вам.

Так что же самое страшное для любимого питомца?

Когда его спускают с поводка и предлагают свободу.

Только ради упрямства Хемптон провел в своем новом доме с джакузи на берегу океана три года. Уверен, что каждый день его ломало от желания вернуться. Снова обрести цели и ощущение власти над другими людьми в момент выполнения задания. Необходимость служить в крови у всех, кого я собираю за круглым столом Розариума. Они все одиноки и потеряны без моей твердой руки.

– Я ждал тебя через час, Итан. Что побудило тебя приехать раньше? – спрашиваю я, пропуская приветствие.

– Скажи, что то, что на снимках рядом с Нейтоном Беллом во всех утренних газетах не Алисия Лестер.

Я медленно разворачиваюсь, надевая на себя свитер, ощущая тонкие цитрусовые нотки парфюма Кальмии.

– Надо чаще читать газеты, Итан, – отвечаю я будничным тоном, равнодушно скользнув взглядом по бледному лицу Хемптона. – Бэллы не любят, когда их имя фигурирует в СМИ, но, по-моему, это была не первая публикация, где кандидат на пост мэра позировал с женой.

– И ты хочешь сказать, что женой Нейтона Бэлла является Лиса – простое совпадение?

– А ты как думаешь? – спокойно спрашиваю я.

– Ты сказал, что отпустил ее, – резко отвечает мне Итан.

– Тебя я тоже отпустил, – сухо напомнил я, засовывая руки в карманы джинсов и опираясь спиной на ограждение. – Меня все время удивляет твое негодование, когда происходят события, на которые ты мог бы повлиять, но предпочел остаться в стороне.

– Что ты хочешь сказать? – скрипнув зубами, напряженно спросил Итан.

– Ты хотел свободы. Я тебе ее дал. Почему ты не нашел Алисию? Не попытался вернуть?

– После того, что ты сделал с нами?

– Вы сами это с собой сделали, не я, – бесстрастно уточняю я. – Не вини меня в вашей собственной слабости и глупости.

– Ты сейчас серьезно?

– Абсолютно, – киваю я, пожимая плечами, рассеяно глядя перед собой. – Итан, Лиса сделала свой выбор, а ты свой. Вы решили пойти разными дорогами. Почему ты винишь в этом меня?