Танго дикого лебедя - Грушенька Светлова Страница 20

— Мне кажется, внутренний рынок уже насыщен юристами, тогда как международная юриспруденция еще не полностью занятая ниша. Думала, что так удастся успешнее устроиться.

— Тебя интересует лишь доход?

— Вовсе нет… то есть не только… Международное право сложнее, нужно знать нюансы в законодательстве разных государств. Мне захотелось выбрать то, что будет более интересным и потребует большей отдачи.

Мужчина за столом босса насмешливо приподнял бровь.

— Любишь делать вызов самой себе? Уверена, что здраво оцениваешь свои возможности?

Этот скепсис в его голосе задел за живое, да и мгновенный переход на ты как-то коробил. Что-то в этом мужчине меня настораживало, какое-то непонятное ощущение опасности или угрозы. Однако, времени на сомнения не оставалось, если я все же хотела произвести впечатление.

— С учебой я успешно справляюсь, как вы можете видеть из моего портфолио. Очень надеюсь, что и в карьере преуспею, — возразила твердо, рассчитывая, что это он и хотел бы услышать. Только по его манере говорить, по выражению лица, да и по языку тела совершенно невозможно было определить, что он думает. Поэтому, спустя несколько секунд добавила с не меньшим энтузиазмом: — Во всяком случае, я готова выкладываться на все сто.

— Ты знаешь, чем конкретно мы занимаемся и что обычно требуется нашим клиентам? — последовал следующий вопрос.

— Ведение судебных процессов в иностранных и международных судах, составление международных контрактов, сопровождение таких сделок, аудит и экспертиза договоров на законность и риски.

— Надеюсь, ты понимаешь, что все это предполагает частые выезды за границу. Готова к экстренным командировкам и ненормированному рабочему дню?

На пару секунд задохнулась, с сожалением и страхом вспомнив об учебе.

— Д-да… — ответила не слишком уверенно, но пойти на попятную просто не смогла себя заставить. Слишком радужные открывались перспективы. Мужчина коротко кивнул.

— Иностранными языками владеешь?

— Английским и немецким.

— Какой уровень?

— Английский в совершенстве. С немецким сложнее… Это мой второй язык. Сдала Oberstufe 2 (*профессиональный уровень владения), но практики мне явно не хватает… тем более юридической лексики…

— Нужно будет подтянуть. Мы много работаем с немцами. Кстати, почему выбрала немецкий вторым языком?

— М-мне нравится немецкая литература.

— А философия?

— Тоже, — выдавила из себя с силой, чтобы не ударить в грязь лицом.

— Кого из немецких философов предпочитаешь?

Пожала плечами, пытаясь вспомнить хоть кого-нибудь.

— Канта, — выдала наконец, надеясь, что подтверждать это сомнительное признание не придется. Я ошиблась, потому что допрос продолжился в том же стиле, с тем же темпом и нажимом.

— Почему?

Закусила губу и отвела взгляд. Далась ему эта философия… Если честно, мне всегда было не до нее… Сдала и забыла.

— Ну, он родоначальник классической немецкой философии… — протянула вымученно и сама скривилась от этой банальности.

— Никто не учит философию в вузах… — протянул господин Аристов с сожалением. — Так что же ты можешь вспомнить из философии Канта? — Мужчина в кресле руководителя неприятно ухмыльнулся и вновь вздохнул. Мне показалось, что разочарованно, потому что я так и молчала, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь из того, что, вроде как, изучала совсем недавно. Паника перехватила горло и я окончательно сдалась. Эти его насмешки конкретно так выбивали из колеи. К тому же взгляд вдруг упал на офисный шкаф за его спиной. В основном он весь был заставлен книгами, но одна из секций полностью была заполнена модельками самолетов. У меня что-то будто взорвалось внутри. Наверное, я зависла слишком надолго, потеряв счет времени, потому что хозяин этого кабинета строго меня окликнул.

— В чем дело, Диана? Хотя бы пару слов о его «Всеобщей истории» хотелось бы услышать…

Я облизала губы, взглянула на миг в искушенные и недоступные для понимания глаза сидящего напротив красивого мужчины и тут же зажмурилась и выдохнула, чувствуя, что лицо и уши залились ярким заревом стыда. Боже, что за мысли лезут в голову?! Ведь не может это быть правдой… Его ведь зовут Вадим? Вадим Олегович… А еще этот низкий бархатистый голос и вечные ухмылки… Он ведь сразу показался мне знакомым, хотя держал себя как-то иначе, строго и сухо, совсем не так, как тогда… Просто я и мысли не допускала… Сердце еще раз шарахнулось в груди, будто его обладательница увидела привидение. Нет, не привидение, а вполне себе реального духа смерти, с которым я… Сглотнула и невольно уставилась на лежащую на столе мужскую руку с дорогими часами, пытаясь отыскать в ней ответы на всплывающие в голове в авральном режиме вопросы. Попыталась открыть рот, чтобы что-то сказать, сделать вид, что ничего не произошло, но лишь часто задышала и заморгала, жадно глотая воздух, потому что совершенно забыла, о чем вообще был разговор. Вдруг почувствовав и осознав, что он смотрит и как он смотрит, как ошпаренная, подскочила с места. Находиться с ним в одной комнате вдруг стало невыносимо и позорно возбуждающе.

— Очень странная реакция на Канта, но вообще-то я тебя не отпускал… — невозмутимо нахмурился Вадим Олегович, даже не поднимаясь с места. Почему-то замерла, не посмев ослушаться, хотя кто бы успел меня удержать, если бы я сейчас вылетела из кабинета и больше никогда сюда не вернулась? — Сядь на место, — тем же беспристрастным, но повелевающим тоном приказал он, будто ни на секунду не сомневаясь, что я могу не подчиниться. Я села, с полнейшей обреченностью погружаясь в кресло. Стоять все равно сил не было.

— Спишу твою заминку на волнение. Но все-таки классическую немецкую философию полезно знать для общего развития, да и люди у нас бывают разные. Иногда приходится поддерживать разговор не только о погоде, — спокойно продолжил руководитель «Аристова и партнеров», как ни в чем не бывало, тогда как меня уже колотило с ног до головы. Еще раз прошлась по нему рассеянным взглядом, находясь в каком-то тумане и наблюдая, как двигаются его губы. Я сошла с ума, или на его нижней губе все еще не зажила небольшая ссадина?

— Что ж, меня впечатлили твои результаты тестов и собеседований, — донеслись до слуха его очередные слова. — Так что больше я тебя мучить не стану. Думаю, мои коллеги уже и так вытянули из тебя все, что можно. Когда ты готова приступить к работе в качестве стажера?

— Когда… скажете… — пролепетала запоздало с какой-то безысходностью, одновременно в панике хватаясь за мысль, что, может быть, я все же ошиблась. По этому чертовому типу, по его непробиваемо равнодушному голосу и железобетонному спокойствию совершенно невозможно было сказать, что он в принципе меня знает. Только ужасная череда совпадений и смутное понимание, что так ошибиться невозможно, продолжали пережимать горло и мешать кислороду поступать в легкие.

— У тебя ведь сейчас должна быть сессия? — напомнил он то, что у меня и из головы совсем вылетело.