Королевство моих преступлений - Лина Мур Страница 2

– Но… но…

– Я всё сказал. Другого я не потерплю. Ты работаешь на меня. Я тебя для чего послал туда и помог твоей семье? Чтобы ты защищал и оберегал мою дочь от глупостей. А тебя где-то носит, пока на мою дочь вешают безобразные обвинения. У тебя есть пять дней, чтобы найти выход. Не доводи меня до греха.

Гудки в трубке. Издаю стон и хватаюсь за волосы. Что, мать вашу, вообще, в этом мире творится? Сейчас я чувствую себя, как будто меня вырвали откуда-то и выбросили на берег, а мне вода нужна. Вода… что он сказал? Мира наказана и находится сейчас не в стенах университета? То есть… выходит, они нашли улики, и Флор написала заявление?

Давай, Рафаэль, вспоминай. Ты должен это сделать, даже если тебе страшно. Знаю, что страшно. Знаю, что ты не хочешь возвращаться туда, и ты с собой это сделал не просто так. Ты желал исчезнуть… заснуть навсегда, только бы не болело сердце.

Итак, бал я помню отчётливо, затем Флор и то, как я нёс её на руках к больничному корпусу, потому что никто мне не помог. Они все отвернулись, и музыка вновь ворвалась в их разумы, совершенно не принимая в счёт того, что перед ними была жертва изнасилования… жестокого изнасилования. И всё кружилось перед глазами. Крови было очень много, и я видел куски плоти, видел их собственными глазами, а потом скорая, больница, очень роскошная больница, куда нас отвезли, пытаясь сделать всё тихо, и я ждал. Не мог сидеть спокойно и носился по безлюдному пространству, ощущая вонь, идущую из смотровой. Её избили так же жестоко, как и поимели. Очень жестоко. Я помню парня в белом халате, он шёл прямо на меня и заставил этим самым остановиться. Помню его слова.

– Девушка в ужасном состоянии. У неё разрывы влагалища и толстой кишки. Кровотечение, глубокие ножевые ранения и гематомы. Ко всему этому, она не в себе и вряд ли выберется из этого состояния самостоятельно без помощи психотерапии. Мы вызвали полицию, вам следует подождать здесь и заполнить формуляры, как и позвонить её родителям. Сейчас девушку переведут в палату и поставят капельницу, чтобы остановить кровотечение. Ей вколют успокаивающее и снотворное, чтобы она немного пришла в себя после случившегося, – сухо сообщает он мне.

Сглатываю от ужаса и быстро киваю.

– У неё там что-то… что-то оторвалось или это был порез такой глубокий, прямо между бёдер? – Шепчу я, а меня буквально трясёт от адреналина и возрастающей с каждой минутой злости.

– Ах, это, да. Видимо, развлечений с её телом было для насильников слишком мало, и они затронули кожу, надорвав её. Её зашивают в данный момент, но в ближайшее время она ходить не сможет, ей будет очень больно, да и швы могут разойтись. Поэтому я бы советовал вам, хотя мне это запрещено, написать заявление в полицию и выступить свидетелем. Как вас зовут?

– Эль, – выдыхаю я, даже не понимая, что говорю.

– Эль? Англичанин. Что ж, вряд ли к вам выйдет кто-то ещё, они будут заниматься девушкой всю ночь и следить за её состоянием. Поэтому вам придётся взять на себя все проблемы с полицией, как и дачу показаний, а она, когда очнётся, подпишет его. Хорошо?

Открываю глаза уже в такси, которое везёт меня обратно в стены университета. Я не остался. Я не смог вытерпеть того ужаса, который услышал. Перед глазами всё время стояла Флор, постоянно менявшая свой облик на идеальный, принадлежавший Мире, и заканчивалось всё слезами в глазах матери. И так по кругу. Не останавливалось, сверлило мою черепную коробку. А адреналина было очень много. Меня разрывало от желания отомстить. Отомстить той, кто это всё начал, и привёл к практически летальному исходу. Моему. Моей души. Моего сердца. Я не думал, что реакция на происходящее будет настолько яркой.

Я без сил. Меня не было сутки, значит, что-то должно появиться на сайте, раз Миру отправили отбывать наказание. И Эрнест прилетает? Дело плохо… чёрт, оно безобразно отвратительно. Как она могла? Как? Я должен поговорить с ней, только Мира может помочь мне разобраться во всём. Я обязан понять, почему она решилась на это?

Захожу на студенческий сайт, и мои глаза расширяются от ужаса. За последние сутки появилось десять записей. Флор в бальном зале. Затем… вот же блять. Вот же чёрт! От моего имени опубликована целая статья о том, что мы должны восстать и прекратить мириться с жестокой мерой наказаний. Я не писал этого, клянусь. Я не писал! Я не мог… не мог выдать тайну Миры, даже если она поступила так с Флор. Не мог! Но именно с моего аккаунта было это выставлено, и там же написано, что она самоубийца, и кем ей приходится Флор.

Яркое воспоминание врезается в мою голову подобно землетрясению. Кровь на моих руках. Свежая. Вонь жуткая. Перед глазами всё плывёт, и я набираю текст. Лютая злость. Ненависть. Жажда рвать и добиться правосудия до конца. Нажимаю на кнопку «опубликовать анонимно». Смех. Жуткий. Пробирающий меня до костей, отчего жмурюсь и чувствую, как громкий хлопок раздаётся где-то внутри.

Но… но… чёрт… мать вашу… чёрт… я не мог… клянусь матерью, это был не я. Не я…я бы так не поступил с ней. Даже если она чудовище. Даже если она стоит за всем этим, и я знаю, что это она. Нет…

Возвращаюсь к сайту, и далее следует видео, на котором Мира кричит всем, что это устроила она, и раздаёт зловещие обещания убить всех остальных.

О, господи, ты с ума сошла? Ты, правда, выглядишь, как обезумевшая! Что с тобой случилось? Что с нами случилось? Ты похожа на полоумную! Ты бледная… и очень красивая, даже когда говоришь эти жестокие признания в том, что могла бы скрыть. Ты должна была скрыть это… я бы помог… помог…

Далее, вижу пост, в котором рассказывается о том, что главой сестринства на время исполнения Мирой принудительно-исправительных работ в доме престарелых назначена Сиенна Сэйлор. Миру отстранили, и она находится «в подвешенном состоянии», потому что студенты и их родители требуют наказать преступницу, какой все её сейчас представляют. А также над Эмирой Райз в понедельник в стенах университета состоится внутренний суд, на котором встретятся родители жертвы и обвиняемой. А дальше только хуже. Тех парней, которые изнасиловали Флор, пока не нашли, но явная радость сквозит в каждом слове повествующего, подогревая желание остальных студентов нападать сейчас же, без промедления.

Следом выставлены фотографии дома сестринства, стены которого расписаны оскорблениями, и разбиты окна. И подобных фото много, как и некоторых девушек, бегущих из дома с вещами. Под каждым снимком язвительные комментарии и сравнения. Их травят. Из-за меня… травля безобразная, и её вряд ли можно уже остановить.

Вот же чёрт, какой хаос может разрастись за сутки. И всё началось с моих слов. Нет, не с моих, это сделал кто-то другой, но как бы моими руками. Но ведь я помню, помню теперь, что я сам писал всё. Как? Скажите мне, как такое возможно, если я бы не решился на такое из-за того, что предпочёл бы… не знаю даже, как предложение закончить. Она созналась? Зачем? Я больше не узнаю Миру в этом видео, это не она. Я себя не узнаю. Кто-то очень похожий, но не Мира. Кто-то в моей голове, но не я. Или же я просто не видел правды, потому что любовь оказалась абсолютно слепой. Я не хотел её видеть, ведь тогда, действительно, всё означало бы конец. Конец всех моих стремлений и желаний. Мой личный конец, где начался бы новый кошмар.