Утратив вкус - Эни Силвер Страница 2

Он что-то тихо спросил у сестры Катарины, не отрывая от меня своих темных глаз. Вдруг стало жарко, захотелось стянуть с себя пояс, чтобы освободить диафрагму.

Быстро закончив с ужином, я пулей выбежала с трапезной, захлопывая дверь в свою комнату. Все лицо горело, появилась легкая одышка от мужского внимания.

Мне повезло, что в этом монастыре мы не спали на холодных досках и под мешковиной в общей спальне, хотя у этих монахинь были свои скромные комнаты. В каждой проживало по двое. Однако, так как я еще считалась послушницей, то не имела права проживать со старшими.

Было слишком непривычно видеть мужчину в этом месте, несмотря на то, что он и являлся частью церкви. И не просто ее частью, а Настоятелем всего католического монашеского ордена.

***

Вечерняя молитва прошла так же напряженно, как и ужин. Но лишь для меня. Со мной до сих пор мало говорили, поэтому я, за редким исключением, проводила большую часть дня молча.

И его глаза опять за мной следили.

Да чем же я ему не угодила то?

Ноги начинали мерзнуть, ожидая окончания вечерних молитв. Завтра ожидался такой же день, сбор винограда. Наши хлопоты менялись понедельно, что делало мою работу завтра уже третьим днем.

Уже совсем на выходе из церкви, которая также находилась на территории монастыря, я услышала низкий голос.

— Сестра Мигель.

Я замерла, медленно разворачиваясь к высокому мужчине позади.

— Я… пока еще не монахиня, — тихо уронила, вглядываясь в его лицо, явно краснея.

Густые темный брови, полные губы, большие карие глаза, крупный нос. Он явно был выше меня на голову, и широк в плечах. И было заметно, что он трудиться также, как и другие монахи.

— Послушница Мигель, — он мягко улыбнулся, — Я хотел вас поприветствовать, как вставшую на путь Его истинный.

Я хотела что-то ответить, но тут же вспомнив устав, слегка приклонила голову.

— Если я не отнимаю время от ваших обязанностей, у меня есть к вам несколько вопросов. Конечно, если вы не возражаете, — последнее предложение он произнес тише. Его величественная фигура заставила меня замереть в страхе и повиновении.

— Нет, не возражаю, — пискнула.

— Следуйте за мной, послушница.

И он повел меня за собой в зал Капитула, чем невозможно меня напугал. Все знали, что в обыденное время оно предназначалось для вынесения уставных наказаний.

Дверь за мной тихо закрылась и я присела на ближайшую скамью, вся трепеща.

Настоятель пододвинул деревянный стул с другой части зала и занял место напротив. Это явно выходило из сценария. Что же он хочет? Дать благословение? Поговорить по душам?

— Софи, — он прошептал.

Мои глаза резко поднялись на него, тело напряглось, словно готовое к прыжку.

Пальцы непроизвольно впились в холодное дерево.

— Откуда? — хищно прошептала я, боясь за свою жизнь.

Он мягко улыбнулся, обнажая белые зубы.

— Я знаю тебя. Много кто тебя знает по обложкам журналов.

Хорошо, это было уже лучше.

— Что вы хотите? — забывая все приличия и устав, кинула я.

— Как я и сказал, у меня всего пара вопросов.

Я немного расслабилась. Чего мне стоило бояться, когда он не мог меня тронуть?

— Хорошо.

— Славно, — снова улыбнулся, — Скажи, Софи, как так получилось, что молодая модель в твоем лице, создавшая такой фурор в модельном мире, такая дерзкая, независимая и своенравная, попала сюда, в обитель Бога, посвящая свою жизнь служению Ему?

— Я… — не хватало воздуха, — Вы не поймете, Настоятель…

— Настоятель Франциск, — поправил, — Софи, тебе здесь нечего бояться. К тому же, я и так знаю, что ты здесь совсем не из-за веры. Поэтому я хочу знать правду. Всю, — его голос звучал твердо. Совсем не как у монаха.

— Я… Меня… Меня обманули. Тот контракт, который я заключила с агентством… В нем был один пункт, по которому я должна была участвовать в приватных вечерах. Но это было совсем не то, о чем я тогда подумала… — я тяжело выдохнула, начинала пробирать дрожь, — Мне выплатили аванс по заключению, который я за несколько недель потратила. Затем многочисленные съемки, показы. И… Через полтора месяца меня пригласили на тот самый приватный вечер.

Я замолчала, вспоминая странный день.

— Продолжай, что случилось дальше? — он сочувственно свел брови, наблюдая за мной. Но глаза выдавали неподдельный интерес.

— Я решила, что это вечер со спонсорами или какими-то другими важными лицами. Оделась подобающе. Однако, там был лишь один из директоров агентства, который ожидал, что я буду его ублажать. И… я сбежала. Отпросилась в туалет и выбралась через окно. На следующий день мне позвонили и сказали, что, если я сбегу еще раз, то мне придется уплачивать штраф за разрыв контракта в несколько сотен тысяч евро…

Повисла пауза.

— Хм, теперь я вижу, — наконец-то проронил Франциск задумчиво, — И твой план был спрятаться от всего мира в этом монастыре, проведя здесь всю оставшуюся жизнь?

— Нет, — браня себя за откровенность, проронила в полутьму, — Я надеялась, что пока я здесь, я смогу придумать, как собрать нужные деньги.

— То есть, — он подытожил, окидывая взором, — Ты пришла в монастырь, святейшее место в этом мире, прося убежища и поклявшись встать на путь истинный? Обманом заставила себя взять в трудницы, обучаясь монашескому делу, и все это время даже не пыталась приблизиться к Богу? А совсем наоборот, использовала сестер в своих корыстных целях?

Я резко побледнела, осознавая всю угрозу происходящего.

— Нет, я… Я никого не хотела обманывать. Я лишь хочу вернуть свою жизнь обратно, — выступили слезы, — Это агентство… Я нашла множество историй начинающих моделей, которых также использовали. И было совершенно неважно, есть ли у них деньги на разрыв контракта или нет. Деньги не были единственным пунктом, обязывающих этих женщин подчиняться! И любые попытки судебных разбирательств всегда пресекались, у них есть свои связи! Прошу, не сдавайте меня Аббатисе, я не могу вернуться туда, я не выдержу, — и резко склонилась, готовясь к самому строгому наказанию.

— Но ведь это же ведь не все, верно? — он медленно приподнял меня за подбородок, заглядывая в мои каре-зеленые глаза.

— Я не понимаю, — прошептала я, испуганная физическим контактом.

— О твоих способах заработать. Я знаю, чем ты занималась, пока находилась здесь. Ты же понимаешь, что тебе за это может быть?

Я побледнела еще больше.

— Откуда? Откуда Вы можете об этом знать? Вы же Настоятель!

— Я знаю многое. И да, у каждого есть свои человеческие слабости, с которыми он до сих борется.