Миллион запретных наслаждений - К. Л. Паркер Страница 19

— Надеюсь, ты не против. У меня не было выбора, вся моя одежда исчезла. Что ты с ней сделал? — спросила я.

— Сегодня я планировал повозить тебя по магазинам, поэтому попросил прислугу избавиться от твоих старых вещей, — сказал он, разворачивая салфетку. — Я не думал, что ты проспишь весь день. Прошу прощения.

Он избавился от моих вещей?

— Как ты мог выбросить мои вещи? — проскрежетала я.

— Не все, только одежду, — небрежно обронил он. — Они не соответствуют моему уровню жизни.

— Ах, мы, значит, аристократы, голубая кровь! Ну извини, что явилась сюда без вечернего платья.

— Не стоит извиняться, — серьезно сказал он. — Завтра мы с этим разберемся. Хотя, должен признать, в моей рубашке ты выглядишь очень соблазнительно.

Ной смотрел на меня так, как, наверное, смотрит на забитый едой буфет человек, который не ел весь день. Когда он облизал губы, я заставила себя отвернуться, делая вид, будто меня ужасно заинтересовал грядущий ужин.

Все три перемены блюд уже были выставлены на стол: салат для начала, сочный стейк с печеной картошкой и кусок трехслойного шоколадного торта с ванильным мороженым на десерт.

Развернув салфетку, я положила ее на колени.

— Ты сам все это сделал?

— Я мультимиллионер. Мне не нужно самому готовить, — ответил он, вонзая вилку в салат. — Я плачу людям, которые этим занимаются.

— Понятно. Так же, как ты платишь за то, чтобы трахаться? — спросила я, отпив воды из бокала.

Ной подавился салатом, и я, глядя на него поверх бокала и улыбаясь, мысленно поздравила себя с победой.

— Зачем тебе вообще это понадобилось? — поинтересовалась я, даже не подумав похлопать его по спине.

— Этот вопрос не обсуждается, — сказал он, откашлявшись, и отпил вина. — Как ты себя чувствуешь? Кровь шла? Ничего не болело?

Пока он не заговорил, я и не вспоминала о своем походе к гинекологу.

— Это личный вопрос, но если тебе нужно знать…

— Нужно. И любые темы, связанные с твоим телом, на ближайшие два года для меня не тайна. Чем быстрее ты привыкнешь к этому, тем нам будет проще. Так что ты говорила?

Я заскрежетала зубами изо всей мочи, чтобы не сказать Ною, куда ему идти, хотя это было бы даже возбуждающе. Когда я мысленно представила себе такую сцену, мне пришлось быстро считать до десяти, чтобы успокоиться и ответить на его вопросы.

— Боли стихли, крови не было. Это означает, что теперь ты начнешь меня трахать?

— Да. Как насчет прямо здесь, на столе? — пошутил он и тряхнул стол, проверяя на устойчивость. Чтобы я поняла, что это всего лишь шутка, он изволил улыбнуться. — Думаю, тебе нужно дать вечер на восстановление. Знаю, ты меня ненавидишь и думаешь обо мне всякие жуткие вещи, но я не чудовище. Поверь, иногда я могу даже посочувствовать.

Двойной агент Киска уже надевала свои туфли на шпильках, чтобы станцевать стриптиз на столе, и была безмерно огорчена, когда он лишил ее этой радости. Она пригрозила бунтом, но я в уме надавала этой шлюхе по морде и приказала ей остыть.

— Ты звонила кому-нибудь? Говорила, что у тебя все в порядке? — спросил он, разрезая кусок мяса.

Как на это отвечать, я не совсем понимала. Сказать правду — он может до того разозлиться, что еще, чего доброго, заберет у меня телефон. Но он не устанавливал никаких правил общения с родственниками или друзьями. К тому же ему было известно, что у меня есть мобильник. Обманывать я не люблю, потому что одна ложь всегда тянет за собой другую и так по нарастающей, пока не сплетаешь целую паутину обмана, в которую тебе самому почти невозможно не попасться. Плюс ко всему, я надеялась увидеть, как его дьявольски красивое лицо исказится в приступе гнева. Поэтому — пошло оно все! — я решила сказать правду.

— Я звонила подруге, Дез, перед тем как спуститься.

— А родителям? — спросил он.

Похоже, мое признание его нисколько не огорчило. Во всяком случае, лицо его не изменилось.

Я, мягко выражаясь, расстроилась… Пришлось стянуть с двойного агента Киски стриптизерские туфли и запихнуть их ей в ее грязный маленький ротик.

— Они думают, что я учусь в университете. Рано или поздно мне придется им позвонить, но они не должны знать, где я и чем занимаюсь. Это убьет их.

Ной, кивнув, задумчиво погладил подбородок.

— Понимаю. Хочу, чтобы ты знала — ты можешь поддерживать связь с кем угодно. Пока ты будешь выполнять условия сделки и не попытаешься нарушить контракт, ты можешь жить почти так же свободно, как жила до нашей встречи.

— Почти? — спросила я, вопросительно подняв бровь.

— Твое тело принадлежит мне, разумеется, — уточнил он.

— Значит, я могу выходить из дома, когда захочу? — поинтересовалась я, проверяя границы вседозволенности.

— Ты должна быть здесь, когда я буду дома, если только сам не разрешу тебе уйти на это время. Кроме того, я хочу знать, где ты находишься. Всегда знать. И еще. Может случиться, что я пожелаю заехать домой во время рабочего дня, чтобы немного снять стресс, — добавил он с кривой усмешкой.

Хочу пояснить: это была не просто обычная кривая усмешка. У меня между ног начался такой потоп, что я испугалась за дорогую обивку стула, на котором сидела. Соски вытянулись по стойке смирно, и мне пришлось выставить вперед плечи в надежде, что он не заметит, как я, подобно последней шалаве, реагирую на него. Но моя новорожденная внутренняя шлюха, в отличие от меня, решила идти напролом.

— А сейчас у тебя нет стресса? — поинтересовалась я со страстной интонацией.

Не спрашивайте, что на меня нашло. Я не узнала собственный голос. Вероятнее всего, я потеряла бдительность настолько, что развратная агент Киска овладела мною, захватила отвечающий за речь отдел мозга и разбила там лагерь (удобная версия, и я буду ее придерживаться).

Ной, рассмеявшись, облизал нижнюю губу, что, скажу честно, меня едва с ума не свело — я сама хотела это сделать.

— Давай подумаем. Дома, у меня дома, появилась суперсексуальная женщина, которой я заплатил большие деньги за то, чтобы делать с ней все, что захочу, в любое время. Но пока я этого сделать не могу, потому что причинил ей некоторые неудобства. Выходит, что сейчас я и в самом деле испытываю небольшой стресс.

Двойной агент Киска нашла часть мозга, отвечающую за двигательные рефлексы, и победоносно установила там свой флаг: я утратила власть над собственным телом. Положив салфетку рядом с тарелкой, встала. Ной не сводил с меня глаз. Когда я шла к нему, он откинулся на спинку стула и сдвинул брови, видимо, не зная, чего от меня ждать. Я скользнула между ним и столом и опустилась на колени.

— Что ты делаешь, Дилейн? — спросил он густым, хрипловатым голосом.