Понравиться леди - Сьюзен Джонсон Страница 18

Куттс понял, что он что-то задумал: недаром так нетерпелив его тон, таким бешенством блестят глаза. Неукротимый младший брат Джонни Карра одержим желанием вершить месть.

Нужно немедленно уведомить обо всем Джонни.

Роксана приняла Куттса, но, озабоченная приготовлениями к отъезду детей, выслушала его спокойные и веские объяснения исключительно из вежливости. Под конец она спросила:

— Скажите честно, мистер Куттс, можете ли вы заверить меня, что дело Карров будет выиграно?

Его колебания оказалось вполне достаточным, чтобы она все поняла.

— Все ясно, — мягко заключила Роксана. — А вот я могу добиться, чтобы Аргайлл подписал документ, по которому их титулы и поместья будут возвращены. Мои адвокаты уже заверили меня, что если комиссар подпишет подобный контракт, он будет действителен в любом шотландском суде. Передайте это Робби.

— Он не захочет ничего слышать, поскольку противится вашему решению, миледи. Боюсь даже подумать, как он воспримет ваше согласие на подобного рода контракт с Аргайллом. Даже раненный, он не способен на какой-нибудь опрометчивый шаг.

Роксана зажала рот ладонью и с ужасом посмотрела на адвоката.

— Он ранен? Тяжело? Скажите… скажите правду.

Ее трясло от страха. Джейми умер от гангрены, когда был ранен на поле боя.

— Мушкетная пуля в руке, миледи. Похоже, он выздоравливает… на свой лад, конечно.

— Он лежит в постели? — допытывалась она. — Доктор был? Робби должен лежать, иначе рана воспалится!

— Доктор, разумеется, осмотрел его, но он отказывается лежать в постели. Вы же знаете, миледи, как он упрям!

— Скажите ему, что он должен лежать, — приказала она. — Нужно каждый день менять повязки и хорошо питаться: бульоны и мясо. Для выздоровления также необходим крепкий сон. Передайте, что я настаиваю! — Она глубоко вздохнула, чтобы немного успокоиться. — Как он выглядит? Лихорадка есть?

Вряд ли она успокоится, когда узнает, что в последнюю их встречу Робби был вооружен до зубов, подумал адвокат, поэтому выбрал менее жестокий ответ:

— Графа, похоже, не слишком беспокоит рана, миледи.

— Слава Богу! — выдохнула она. — Привезите ему мои молитвы.

И, немного поколебавшись, добавила:

— И мою любовь.

— Да, миледи. Постараюсь донести до него ваше сочувствие и ваш привет.

— Скажите ему также, — продолжала она, нерешительно улыбаясь, — что мы снова увидимся, когда он и Джонни вернутся в Голдихаус.

Куттс воздержался от упоминания о том, что они могут увидеться немного раньше. Ему не давали разрешения говорить на подобные темы.

— Я скажу все, мэм, — пообещал он, вставая со стула и кланяясь.

— И еще одно! — выпалила она, в порыве чувств забыв об осторожности. — Скажите, что я не забыла «Балладу о Мюирленде Уилли».

Менее часа спустя, после поспешных сборов, Роксана доставила детей вместе с их горничными, гувернантками и нянями, а также с багажной повозкой, к Карберри, в дом, где наблюдался такой же бурный взрыв деятельности.

Роксану и детей проводили в светлую гостиную второго этажа, там их уже ждали дети Амелии вместе со своими любимцами. Две большие шотландские борзые растянулись на солнце. Попугай приветствовал каждого входящего в комнату визгливым «Гип-гип ура!» и другими, куда более неделикатными словами. Два черных кота расположились на спинках диванов, недовольные суетой сборов.

Амелия и четверо улыбающихся детей поздоровались со вновь прибывшими.

— Я сказала им, что мы спешим, и они пообещали вести себя прилично, пока ты не распрощаешься с нами.

Ее старший сын сделал вид, будто запирает рот ключом, что вызвало волну смеха. Но вскоре все успокоились.

— Помни, дорогая, я просила помогать тете Амелии с детьми, — сказала Роксана старшей дочери Джинни. — А потом напиши мне, как вы все поживаете.

Она поцеловала и обняла дочку.

— Обязательно, мама. Тетя говорит, что у дядюшки появились новые чистокровные скакуны и он даст мне покататься! — с радостной улыбкой объявила девочка. — Когда ты приедешь в Лонгмайр, устроим скачки.

Рокси просияла, гордая дочерью, даже в своем возрасте считавшейся искусной наездницей. Джинни напоминала ей о собственной юности, беспечной и безмятежной, когда самым большим для нее удовольствием были прогулки по лугам и долинам.

— Дядя Дэвид выписал из Эйршира лучшего в Шотландии жокея, так что скачек будет много.

— Я тоже буду кататься верхом, — вмешался ее старший сын Джеймс. — Тетя Мели разрешила мне брать одну из ее лошадей.

— Только будь осторожнее, дорогой, — сказала Роксана, целуя двенадцатилетнего сына в веснушчатый нос. — Некоторые жокеи не щадят никого в пылу скачек.

— Мама, — фыркнул Джеймс, — я уже выше большинства жокеев и смогу за себя постоять.

— Знаю, дорогой, — кивнула она.

Как же быстро вырос ее сын! Через год-другой он уже отправится в университет. А с ней останутся сыновья-близнецы и Ангус.

Дети едва сдерживали нетерпение, так им хотелось поскорее очутиться в деревне. Эндрю и Алекс обняли мать.

— Мы собираемся каждый день удить рыбу! — гордо объявил Алекс.

— И по ночам тоже, — добавил Эндрю. — Тетя Мели разрешила нам спать в лачуге фермера, той, что стоит у озера, и приходить домой только на ужин.

— Я тоже буду рыбачить, — вставил пятилетний Ангус.

— Мальчики, помогайте Ангусу, — попросила Роксана.

Она обняла младшего сына. В отличие от других мальчиков, темноволосых, как их отец Джейми, Ангус совершенно не походил на Килмарнока и имел рыжие, как у Роксаны, волосы и черты Форрестеров. Она всегда считала, что Господь благословил ее, отвергнув кровь Эрскинов, когда посылал ей Ангуса.

— Но он не может ночевать с нами в хижине, — в один голос заявили Эндрю и Алекс.

— Могу, — запротестовал Ангус.

— Не можешь! — крикнул Алекс.

— Джейми останется с вами на одну ночь, верно, Джейми? — осведомилась Роксана.

— Мы с Ангусом переночуем в нашей собственной рыбацкой хижине, — предложил Джейми, всегда чутко относившийся к желаниям матери.

— Нашей собственной! — довольно воскликнул мигом утешившийся Ангус.

— А вы извинитесь перед Ангусом, — приказала Роксана, строго взглянув на близнецов.

— Пусть остается, если захочет, — отступил Алекс.

— Он может поплавать с нами, — добавил Эндрю. — Просто он плачет по ночам, когда уезжает из дома, вот и все.

— Я не буду плакать, — пообещал Ангус, гордый своим статусом взрослого и наслаждаясь теплом материнских рук.