Город семи дорог - Морвейн Ветер Страница 17

Последующие несколько дней превратились для Гаррета в помесь медового месяца и курортного романа. Он плохо помнил, когда в последний раз получал такое удовольствие от близости с кем-то.

То и дело Гаррет ловил себя на мысли, что Нина подходит ему во всём. Они не говорили о работе, прекрасно понимая, что у каждого есть свои обязательства о неразглашении служебной информации. Зато Гаррет узнал, что Нина не любит загорать, ест на завтрак исключительно хлопья на фруктозе, занимается в тренажёрном зале отеля от сорока минут до двух часов в день – в зависимости от того, сколько свободного времени у неё есть. Вся жизнь Нины казалась расписанной по часам, и если она не находилась при исполнении, то занималась, по собственному выражению, «саморазвитием и самообразованием». Нина или читала (исключительно что-то полезное), или отрабатывала приёмы рукопашной борьбы и стрельбы, или просматривала новости – она тщательно отслеживала широкий спектр проблем, от новинок в сфере компьютерной техНини до геополитической ситуации в обозримом многомирье. «Хочу быть на связи с окружающим миром», – так она говорила.

Любовь Нины ко всякого рода гаджетам и железкам выглядела какой-то детской с учётом того, насколько серьёзна она была во всём остальном. Почти все вечера она проводила теперь у Гаррета в номере и, подолгу разглядывая на экране планшета очередной прибор, время от времени выдавала фразочки наподобие: «Офигенный частотный диапазон! Гаррет, у тебя такой нет?» У Гаррета такой не было. Он не слишком внимательно следил за новинками в этой сфере, полностью доверяя оружейникам «Инициативы». Этого Нина не понимала, как и ряда других вещей. Например, того, зачем нужно каждые два дня аккуратно обрабатывать триммером небритость, но никогда не избавляться от щетины полностью. Почему можно потратить тысячу новеньких местных условных единиц в ресторане, но нельзя двести из них пустить на покупку костюма. И как можно за ночь простыню превратить в бесформенный белый ком – неизменно к утру оказывавшийся на полу.

Дни в целом выдались свободные – слежка с отеля «Freedom» была снята. Гаррет пару раз наведался в офис, чтобы отчитаться о развитии событий. Нина в те же дни оформляла документы по своим каналам. Остальное время они валялись в кровати, увлечённо исследуя возможности своего организма. Гаррет с удовольствием отмечал пластичность партнёрши, которая позволяла загибать себя в любую позу и умудрялась получать при этом удовольствие. Сам он так и сяк старался произвести впечатление своей выносливостью и силой, но что творилось в голове у Нины, не знал – и не узнал, пока в пятницу, прежде чем выбраться из постели, та не прижала его к матрасу собственным весом и не спросила:

– Гаррет… а у тебя есть фантазии, которые ты хотел бы воплотить в жизнь?

Гаррет поднял бровь. На ум ничего не шло.

– Если что-то есть, – добавила Нина, не дождавшись ответа, – скажи. Я люблю эксперименты. Со мной можно делать практически всё.

«Хорошо, что она не сказала «абсолютно». От такой открытости Гаррета слегка прихватил мандраж.

– Если что-нибудь придумаю, ты узнаешь об этом первой, – пообещал он и втянул Нину в поцелуй.

– Я бы тоже хотела попросить тебя кое о чём, – сказала Нина, и Гаррет выдохнул с облегчением – всё становилось на свои места.

– Говори.

– Вечером покажу, – загадочная улыбка промелькнула у Нины на губах, и на дне серых глаз загорелся колдовской огонёк.

Она скатилась с кровати и нырнула в душ, а Гаррет ещё какое-то время дремал. Потом Нина вышла из ванной и принялась последовательно натягивать на себя аккуратно разложенные на диване предметы одежды, один за другим.

– Ратон позволяет безвизовое посещение зоны около Врат сроком в пределах двадцати часов, – сказал Гаррет, поворачиваясь на бок и наблюдая за ней. – Я там был. Там бесподобный океан. Из грота для туристов можно увидеть огромных каракатиц и местных карликовых китов. Я хотел показать их тебе.

– Сегодня? – Нина слегка улыбнулась, оборачиваясь к нему.

– Да, вечером на побережье очень красиво. Была когда-нибудь?

На мгновение Нина помрачнела.

– Очень недолго, – сказала она.

Потом странное выражение появилось у неё на лице. Она погрузилась глубоко в собственный мир и, видимо, что-то вспоминала.

– Это величайшая награда, – задумчиво сказала она.

– Что? – переспросил Гаррет.

Нина улыбнулась чуть шире и внимательно посмотрела на него.

– Так говорили те, кто меня растил. Океан… – она качнула головой и мгновенно сменившимся тоном продолжила: – Не бери в голову. Расскажу как-нибудь потом.

Вечером они встретились на углу сектора ратонов. Край суверенной территории украшала статуя, изображавшая морскую деву с огромной ракушкой в руках. Посреди каменных мостовых скульптура смотрелась странно, но из неё получился хороший ориентир.

Процедура перехода через Врата прошла легко.

– Ратон поощряет туризм, – пояснил Гаррет. – Сегодня мы заглянем на денёк, а через несколько месяцев приедем на две недели, заплатим за хороший отель и потратим кучу денег на всё про всё.

– Грамотный подход, – согласилась Нина. Взявшись за руки, они пересекли черту Врат и оказались в павильоне с прозрачными стенами и потолком. Вместо стёкол ратонам служили силовые поля, а сам павильон стоял в сквере в обрамлении двенадцати пальм, и в сотне метров от него шелестел прибой. Нина невольно улыбнулась, любуясь картиной, которая предстала перед ней.

– Идём, – Гаррет тоже не сдержал улыбки, заметив выражение её лица. – Нужно успеть до восьми часов.

Солнце уже медленно плыло к горизонту. Оно повисло низко над океаном, заливая алыми лучами искрящуюся водную гладь.

– Здесь красивей, – сказала Нина негромко, – чем на том берегу, где я бывала.

Гаррет искоса посмотрел на неё и хитро прищурился.

– Мы точно приедем сюда на пару недель, – пообещал он.

Нина всё время прогулки пребывала в каком-то непонятном Гаррету состоянии, похожем на транс. Она так и не выпустила руки партнёра, и лицо её всю дорогу оставалось таким же блаженным, как бывало во время секса.

Наконец они добрались до обещанного грота, и по приказу Гаррета Нина прилипла к защитному полю, отделявшему воду от пещеры, где скопилось множество таких же любопытных.