(не)хорошая девочка - Джина Шэй Страница 17

Кто я для Дягилева? Правильно — игрушка. Девочка, которую можно и трахнуть по пути, потому что, почему нет? Из всех достоинств — мой отец. Могу себе представить, как поднимется дягилевское самомнение после того, как он поимеет дочь своего конкурента. А я — к своему позору этому поспособствую.

И почему мне и до этого не хотелось спать, а сейчас — почему-то и того сильнее? Глядишь, уснула бы, и никто бы меня настолько внаглую на задних сиденьях машины не раскладывал.

Злость накатывает на меня, приводя в себя. Поздновато, но блин, хорошо, что хоть сейчас?

Мне хочется дать Дягилеву по физиономии. Вот правда. Очень сильно хочется. Какого черта, кто-нибудь может мне объяснить? Кто ему сказал, что я соглашусь быть ему кем угодно? Ну, да, он мне помог, но что мне, за это ему ноги целовать?

Проблема была в том, что мне недостаточно сильно хочется это сделать. Мое колено еще пять минут назад практически пылало под ладонью Дягилева. И голова кружилась под его пристальным взглядом. Да что за хрень-то со мной происходит? Я его сегодня увидела первый раз в своей жизни. Какого черта я вообще так плыву? Не пойдет ли Дягилев в пешее эротическое, с Сережей под ручку?

Вот серьезно, паршиво быть мной, с моим почти нулевым опытом отношений с мужчинами. Как бы вежливо послать его к чертовой матери? Как стереть с его лица эту раздражающую самодовольную улыбку, как заставить перестать смотреть как на вещь? Причём смотрит-то как на свою вещь, будто уже меня приватизировал.

Но сейчас он там доконает инспектора, вернется, и я снова ему проиграю. И я даже не знаю, больше ли мне волнительно от этой мысли или противно.

Реальность, нужно бы зацепиться за реальность…

Может, тогда мне удастся удержать Дягилева по его возвращении на расстоянии? Может, тогда он отвезет меня к кому-нибудь из моих друзей, а не к себе домой? Потому что у него дома я точно сдамся. Сила воли у меня чудовищно хреновая, как показывает практика.

Я пытаюсь вычистить из головы весь этот непоследовательный мысленный мусор. Скольжу взглядом по обочине, задеваю взглядом серую Ладу, прикорнувшую там, и девушку с ярко-розовыми волосами, присевшую у её номеров.

Да нет, не может быть…

Не может мне так везти…

Но похожую зеленую косуху я три недели назад отдавала своей подружке. И ведь именно её часто останавливают за нечитаемые номера. Впрочем, привыкнуть их мыть моя подруга по-прежнему не может, а где она только не мотается со своими подработками. Боже, да неужели… Ты решил дать мне шанс? Судьба, ты ли это?

— Маринка, — кричу я, распахивая дверь машины Дягилева шире.

— Соня?

Девушка обернулась, и вытаращилась на меня как на живую Джаконду, не иначе. Ну да, посреди ночи, хрен пойми где в Москве однокурсницу не встретишь. Рояль в кустах — и тот был бы менее внезапен, чем я, выскакивающая из левой машины в прикиде куртизанки.

Я метнулась к ней, забив на то, что это пришлось делать босиком. Благо я успела отогреться хотя бы чуть-чуть. Да, это точно Маринка, боже, какое же счастье, спасибо-спасибо-спасибо.

— Маринка, можно у тебя переночевать? — быстро шепчу я. — Объясню позже, меня отец из дома выгнал.

— Садись. — Маринка моргает, разглядывая меня, пребывая в явном шоке от моего внешнего вида. Ну, да, я же на учебе выгляжу как такой элегантный синенький чулочек. Я ж на учебу учиться хожу, а не мальчиков кадрить.

— Зайка! — раздается за спиной недовольный окрик Дягилева.

Я оборачиваюсь. Ловлю убийственный взгляд Вадима. Он недоволен. Он настолько недоволен, что у меня от выражения его лица воздух в горле застревает.

— В машину, быстро, — ровно произносит Дягилев, не спуская с меня взгляда, а потом уточняет. — В мою.

Качаю головой и делаю шаг назад.

Нет уж.

Я не послушаюсь тебя, Вадим Несторович.

Ты мне никакой не хозяин.

И я не позволю своим истерзанным нервам и коньяку, кипящему в моей крови, решать за меня вопрос того, ложиться мне под этого упоротого мужика или не ложиться. Пусть он сносит мне крышу, я не хочу опускаться до случайных связей вот так. Ни назло папе, ни назло Баринову я не хочу!

Он делает шаг вперед, а я — назад, от него. Вцепляюсь в ручку дверцы Маринкиной машины и дергаю за неё, ныряю на заднее сиденье.

Вадим останавливается, скрещивает руки на груди. Кажется… Кажется, он готов от меня отстать.

И… Нет, удивительно, но я не так уж этому рада на самом деле.

Я была рада, когда он нашел меня сидящей на лавочке. И не потому, что он предложил мне помощь, а потому что… Потому что была рада.

Я пытаюсь заставить себя отвести взгляд от каменного лица Вадима. Пытаюсь, но не могу. И видеть его таким даже из машины, с расстояния — нет, не страшно. Просто плохо. Почему — нет объяснения, как и во всем остальном, что касается Вадима.

С номерами Маринка возиться перестала, с дэпээсниками у неё явно было уже все улажено. Подружка просто садится в водительское кресло, сперва косится на меня, потом на Дягилева и заводит машину. Отъезжает, и Вадим наконец скрывается с моих глаз. Легче мне от этого не становится.



Казалось бы — я сбежала, все хорошо. И то, чего я так боялась, то, от чего мне наверняка было бы худо уже завтра утром — не произошло.

Вот только… Почему мне сейчас настолько паршиво?