Приватный танец. Часть 1 - Вероника Карпенко Страница 16

Я смотрю на него во все глаза. Что? Он и в самом деле думает, что это нормально?

— Вы ничего не забыли? — с трудом удерживаясь от крика, выговариваю я.

Он с любопытством вскидывает брови.

— Да вы…, — я заставляю себя понизить голос, — вы чуть не убили его!

Внутри у меня всё кипит. А его спокойствие только раздражает!

— Марина, — его голос звучит удивленно, — я бы никогда такого не сделал! Я лишь хотел преподать парню урок.

— Урок? Урок? Да он еле живой был! — мой гнев достигает апогея. Еще немного и я ударю его… Чем? Да хотя бы вот этой увесистой папкой с меню!

Он снисходительно улыбается, чем окончательно выводит меня из себя.

— Не преувеличивай. Помяли немного. До свадьбы заживёт!

У меня просто нет слов! Они и вправду закончились. Или он издевается, или же он просто сумасшедший. Возможно, для него в порядке вещей проводить подобные «уроки». Тогда сложно представить, что же в его понимании будет достойно выражения «еле живой»!

— Марина, — продолжает он, наблюдая мой ступор, — я не знал, что там окажется его сестра. Можно сказать, это был форс-мажор!

Я, наконец, обретаю дар речи:

— Вы говорите об этом так… Для вас это обычное дело? Да вы… вы… вы ужасный человек!

Он тяжело вздыхает. Судя по всему, разговор зашел в тупик.

— Марин, не преувеличивайте, — бросает он, барабаня пальцами по столу.

— Да вы… вы просто негодяй! — продолжаю я перебирать в уме ругательства, достойные девушки. Только на языке вертятся какие-то шаблонные эпитеты. Мерзавец, подлец…

— Вы больной! Вам лечиться надо! Вы просто садист и… и шизофреник!

Он не отводит глаз, стойко принимая мой гнев. Я же, «поймав волну» не могу остановиться.

— Вы псих! Практикуйте свои методики на ком-нибудь другом! А нас оставьте в покое!

Мой экспрессивный монолог прерывает появление официанта. Он неловко улыбается, принимаясь расставлять на столе тарелки. Одну из них ставит передо мной. Что еще? Я ж не просила! Рыба… Моего обоняния достигает приятный запах пряностей. Рот заполняет слюна. Я как всегда не успела поесть…

— Прошу вас, угощайтесь, — теперь его голос звучит не так самодовольно.

Я горделиво отворачиваю нос, демонстрируя полное равнодушие.

— Марина, — он делает непреднамеренную паузу, облизывая губы, — дело в том, что я вовсе не планировал… Я в действительности думал ограничиться танцем.

«Что? К чему это он?», — я нервно сглатываю.

— Когда вы пришли ко мне, вся такая самоотверженная и полная решимости. Ну, просто Жанна Д'Арк! Я подумал, а почему не?! Пускай девчонка станцует, от меня же не убудет. Посмотрю и отправлю домой. Хотелось как-то поощрить ваши старания. Но…

Он замолкает, ловит мой взгляд. И забытые ощущения накрывают с головой! По спине бегут мурашки, в ногах появляется слабость…

— Возможно, я выпил лишнего… Но это было выше моих сил, удержаться от соблазна.

Он молчит, и просто смотрит на то, как румянец заливает мои щеки. Как я, пригвожденная к месту его взглядом, невольно воскрешаю в уме все картины той постыдной ночи. Каждую деталь! Я будто снова ощущаю его близость… Кто бы мог подумать, что память тела настолько сильна.

Он снова говорит, но его слова теперь звучат сквозь пелену тумана. Марина, черт! Соберись! Не превращайся в манную кашу! Это просто манипуляция. Не позволяй ему…

— Марина, — отрывисто бросает он, — я на самом деле забыл, как это бывает. Я, наверное, разучился ухаживать за женщинами. Мм, ну, что там обычно? Цветы, ресторан, кино? Просто я и не думал, что в моей жизни вновь возникнет такая потребность.

— Не думала, что у вас проблемы с женщинами, — насколько возможно язвительно говорю я.

Он улыбается в ответ. Кажется, впервые за всё время я вижу его улыбку. Не натянутую, не злорадную, а какую-то усталую…

— Смотря, что считать проблемами, — он обводит взглядом зал, — я могу купить любую женщину. Но это уже не радует.

— Сочувствую вашему несчастью, — с наигранным участием отмечаю я.

Он горестно ухмыляется.

— Марин, мне бы, в самом деле, хотелось откатить все назад. Начать наше знакомство как-то иначе…

— Да уж, — вырывается у меня.

— Хотя, ночь с тобой, пожалуй, лучшее, что случалось за последнее время.

Он говорит и смотрит на меня. Смотрит так же, как тогда… От неожиданности я задыхаюсь, и едва ли могу скрыть свое смущение. Хотя на мне сантиметровый слой одежды, под его пристальным взглядом я вновь ощущаю себя голой…

— И худшее, что случалось со мной, — эти слова не хотят наружу, и мне приходится силой выталкивать их.

Его лицо становится серьезным:

— Правда? А мне казалось, тебе понравилось.

Правда? Он намерен смаковать подробности? Пожалуйста, пусть он замолчит! Марат… Марат… Я пришла сюда ради брата!

Но он не собирается прекращать эмоциональную пытку. Кажется, он упивается моим смущением. И ждёт ответа… Голос срывается и твёрдое «нет» в моём исполнении будет звучать наиграно.

— Частично, — произношу я, и этот компромисс вполне соответствует моему состоянию.

Он смотрит на меня долгим, испытующим взглядом, под которым я плавлюсь, как дешевая свечка. В какой момент я потеряла контроль над ситуацией?

— Ужин остывает, — произносит он, указывая на тарелку, — давай поедим.

Желудок сводит судорогой, но не от голода. Я пришла сюда, чтобы поставить точку, и многоточие меня совсем не устраивает.

— Олег Дмитриевич, я…., — почему-то слова даются мне с трудом, — я не хочу иметь с вами ничего общего. И мне очень жаль, что нельзя вычеркнуть из памяти некоторые моменты жизни. Я бы с радостью это сделала!

Он молчит, и мне приходится взглянуть на него. Нужно убедиться, что он меня услышал. Кажется… услышал. Смотрит так… странно! Словно ждет, что я скажу ещё что-нибудь, но я молчу. Он проводит рукой по лицу, и выражение недосказанности исчезает. Кажется, он взял себя в руки! А я?

Исчезает мягкость и его лицо вновь обретает каменные черты, становится узнаваемым. В глазах появляется жесткий, металлически блеск. Я наблюдаю эти метаморфозы и не могу понять, мерещится мне, или нет.

— Что ж, — говорит он, вооружаясь приборами, — позвольте мне все-таки утолить свой голод.

Он принимается за еду, точно утратив всякий интерес. Секунду я наблюдаю, как прикованный вилкой кусок мяса подвергается экзекуции. На срезе проявляется алая мякоть. «Самое время уйти», — думаю я про себя, однако ноги не слушаются. Он сказал, что может купить себе любую женщину! Сложно представить, что этот человек в принципе способен хоть что-нибудь чувствовать? Ему наскучило покупать себе шлюх, и он решил сыграть в «любовь»? Да только правила забыл. Бред! Всё это просто бессмысленный бред! Подумать только, а ведь я едва не поверила.