Её несносный студент - Виктория Победа Страница 16

— Егор, я прошу тебя, давай не будем усложнять.

— Из нас двоих усложняешь только ты, — замечает он вполне справедливо.

— Потому что из нас двоих только я способна думать головой. Волков, тебе восемнадцать, мне двадцать три, у меня маленькая дочь и ты меня не интересуешь, — повторяю в третий раз эти жестокие слова, в надежде, что хоть теперь он меня услышит.

Мне льстит, конечно, что его Катюша не смущает, но это сейчас, пока гормоны бурлят в крови, а потом…

— Весь день хотел это сделать, — произносит он невпопад.

— Сделать что?

— Это.

Я не успеваю среагировать, понимаю, что происходит, лишь когда он впивается в мои губы жестким, подчиняющим поцелуем, не оставляя мне шанса на сопротивление, давя всякие попытки, по-хозяйски проталкивая язык в мой рот и вынуждая отвечать на этот ненормальный, неправильный, но такой сладкий поцелуй. И я отвечаю, глупая, слабая дура, но ничего не могу с собой поделать, я хочу, понимаю, что хочу его целовать, как тогда на набережной, как вчера в пустой аудитории, хочу. Это иррационально, глупо, беспечно, но я не могу, не умею просто ему сопротивляться. И я целую, также жадно, отдаваясь этой неправильной, ненормальной страсти, давя голос совести и здравого смысла.

— Все-таки врешь ты отвратительно просто, — улыбнувшись, заключает Волков, водя пальцем по моей нижней губе.

Второй рукой проникает под свободный край моей домашней рубашки, поглаживает поясницу и поднимается выше.

— Егор, нет, перестань, — убираю его руку, когда она перемещается на живот и почти касается груди.

У меня словно пелена с глаз спадает и становится противно, от самой себя противно. Сижу на подоконнике, с широко раздвинутыми ногами и позволяя себя лапать. Да и кому? Студенту!

Дергаюсь в попытке слезть с деревянной поверхности, и снова оказываюсь в стальных объятиях Волкова.

— Прости, Ксюш, я поторопился, я не буду больше, — шепчет мне на ухо, и вопреки своим же словам, касается губами шеи, оставляя на коже влажные следы. — Не буду.

— Егор.

— Ксюша, моя Александровна, ты красивая такая, пиздец просто, хочу тебя, с первого дня хочу, себе. Не гони меня, Ксюш, я не уйду, ты все равно моей будешь, не сопротивляйся, я же нравлюсь тебе, — он не спрашивает, утверждает, глядя мне прямо в глаза.

— Как ты себе все это представляешь, Волков? — ухожу ответа, переходя в наступление. — Будем встречаться, трахаться, когда приспичит, играть в отношения? Это все прекрасно, конечно, вот только у меня есть дочь, Егор, милая девчушка, как ты сказал. Не смущает она тебя, говоришь? А готов ты взять на себя ответственность, когда она к тебе привяжется? И что ты будешь делать, когда тебе надоест? Тебе восемнадцать Егор, у тебя еще ветер в голове. А мне о дочери думать нужно, не о мужчинах.

Понимаю, что меня заносит и слова мои жестокие, грубые даже. Но ведь это правда. Да и не нужно ему это, даже если он так не считает. В его возрасте гулять нужно, развлекаться, с ровесницами встречаться, а не брать на себя ответственность за женщину с маленьким ребенком.

Он молчит, только грудь его высоко вздымается, а потом и вовсе меня отпускает, разворачивается и выходит из кухни, и через некоторое время я слышу, как хлопает входная дверь.

Ушел.

Все правильно, Ксюша, ты все делаешь правильно. Не надо ему это, не надо портить ему жизнь.